Обманутые иллюзии - [26]

– Я его ненавижу.

– Ты имеешь на это право.

Но было еще что-то. Он не был уверен, что сможет об этом рассказать. Слишком черным и маслянистым был стыд. Но глаза Макса казались такими спокойными и внимательными, что Люк, запинаясь, проговорил:

– Он… он однажды привел мужчину. Было поздно, и онии были пьяными. Аль вышел и запер дверь. А мужчина… он хотел…

– Успокойся, – Макс попытался опять обнять Люка, но тот в ужасе отшатнулся.

– Он щупал меня своими жирными руками, и ртом… – Люк вытер губы тыльной стороной ладони. – Он сказал, что заплатил Алю и я должен делать то, что он захочет. А я был, как дурак, потому что не понимал, о чем он…

Теперь он уже больше не плакал, и его сухие глаза горели от ярости и злости.

– Я не понимал, пока он не влез на меня. Я думал, он меня задушил, пока… – ужас пережитого, как наяву, вновь охватил его. Потная кожа, запах джина, жадные щупающие руки…

– Тогда я понял, да, я все понял, – его кулаки сжимались и разжимались, оставляя серповидные следы от ногтей на ладонях. – Я ударил его, еще, и еще, но он не прекращал. Я бил его и царапал, у меня все руки были в его крови, а он закрыл лицо и завизжал. Тогда пришел Аль и долго бил меня. И я не помню… я не знаю, что… – это было хуже всего – не знать, что же было дальше. Так стыдно, что он даже не смог договорить. – Той ночью он и хотел убить меня. Той же ночью я убежал.

Макс долго молчал, так что Люк испугался, что рассказал слишком много и его уже никогда не простят.

– Ты все сделал правильно, – тяжело проговорил фокусник, отчего у Люка опять навернулись слезы на глаза. – Вот что я могу тебе пообещать. Пока ты со мной, никто больше никогда к тебе не прикоснется. И я научу тебя, как выбираться из чулана, – Макс опять посмотрел Люку в глаза. – Если они опять запрут тебя там, то уже не смогут удержать.

Люк попытался говорить, но слова застряли у него в горле. Он с трудом произнес вопрос, от ответа на который зависела его жизнь:

– Я могу остаться?

– Пока не захочешь уйти.

Его благодарность была так велика, что все вокруг словно бы вспыхнуло от света. Света любви.

– Я заплачу за вазу, – неловко пробормотал он. – Обещаю.

– Ты уже заплатил. Теперь пойди и умойся. Нам надо здесь убрать, пока Леклерк не устроил еще один скандал.

Макс присел на ступеньки, а Люк убежал наверх в свою комнату. Спрятавшаяся в прихожей Роксана услышала, как ее отец вздохнул. И она заплакала.

6

В течение нескольких следующих дней Люк старался передвигаться по дому тихо и осторожно. Он побаивался Леклерка, зная про него только то, что кейджин[13] отвечает за порядок в доме. Люк предпочитал держаться от него подальше. Он тщательно следил, чтобы после него не оставалось ни крошек, ни вообще следов.

Он ходил вместе с Лили по магазинам, носил за ней коробки и сумки вверх и вниз по жарким улочкам. Он терпеливо сидел в магазинчиках, пока она примеряла новые наряды, стоял рядом, пока она охала и ахала над выставленными в витринах безделушками.

Его любовь к Лили была настолько велика, что он не стал сопротивляться, когда она решила выбрать экипировку и для него. Люк даже не поморщился, когда она накупила ему цветастых рубашек. В свободное время он бродил по Французскому кварталу, довольный, что может все изучить, послушать уличных музыкантов, посмотреть на артистов, выступающих на площади Джексона.

Но больше всего Люк любил репетиции.

«Волшебная дверь» была тесным, темноватым клубом, стены в котором пропитались запахом виски и сигарет. Стояли жаркие дни, и в полдень уставшие от солнца туристы напрасно искали в городе хоть клочок тени. В клубе мерно хрипел кондиционер, но вся его энергия уходила, по-видимому, на этот звук и слабый ручеек тепловатого воздуха. Немного больше толку было от вентилятора на потолке, но когда включались прожектора, клуб превращался в маленькую плавильную печь.

Стены клуба были оклеены красным с золотом вельветом, а за баром стояло огромное зеркало, чтобы создать ощущение свободного пространства. Здесь казалось, что ты – жучок, сидящий в разукрашенной коробочке, а поймавший тебя ребенок забыл сделать в крышке отверстия для воздуха.

Люк обожал это место.

Каждый день после обеда Лестер Фридмонт, менеджер, сидел за первым от сцены столиком с кружкой пива и огрызком сигары. Это был высокий мужчина, у которого весь его излишний вес сосредоточился в животе. На нем всегда была белаярубашка с короткими рукавами, галстук и ему в цвет – подтяжки. Его черные туфли всегда сверкали. Редеющие волосы были зачесаны назад и влажно блестели в свете ламп. Он смотрел на окружающий мир через затемненные стекла тяжелых очков с черной оправой, сидевших на конце его острого носа.

У его ног терся жирный пятнистый кот по кличке Фифи. Иногда Фифи вперевалку подходил к бару, подкреплялся с поставленной рядом со стойкой тарелочки и возвращался опять потереться о ноги хозяина.

На столике у Фридмонта стоял телефон. Он обладал удивительной способностью одновременно смотреть репетицию, делиться своими комментариями, ругать уборщицу клуба и разговаривать по телефону.

Люку понадобилось несколько дней, чтобы понять, что Фридмонт был букмекером.