Обмануть судьбу - [70]
В обед, когда солнце стало палить нещадно, бабы сделали привал в тенистом лесу. Рядом весело бежал холодный ручей. Разгребли листья, набрали веток и, соорудив костерок, стали греть воду в котелке запасливой Мавры. Попив травяного чая с брусничного, земляничного листа, бабы упали на траву. Аксинья набрала воды в ручье для отвара Клавдии.
– А ты знахарка, что ль? – с любопытством спросила Ксения.
– Да знаю немного, так травки кой-какие.
– Скромничаешь, что ли? Ты ж тезка моя?
– Да.
– Кузнеца жена?
– Она самая.
– А я слыхала про тебя, у меня сноха с Александровки. Говорят, многое ты умеешь…
– Болтают люди, – засмущалась Аксинья.
– А что ж себя не вылечила? – без обиняков спросила громогласная Мавра.
– Не смогла. Баб лечу от бесплодия. А мне ничего не помогает.
– Молодая же еще, – жалостливо воскликнула Ольга, укачивая засыпающую дочку. – Может, родишь еще.
– Два раза пыталась. Два раза тяжела была.
– И что?
– Скидывала детей.
– Ишь как! Бедная, – сказала Ксения. – Образуется…
– Один Бог знает, – завершила Аксинья тягостный для нее разговор. – Потому и иду в пустошь. Потому надеюсь. Как и все мы.
Да, все шли, влекомые надеждой. Уйдет беда, покинет хворь от молитв святой Феодосии. Вера в чудо отличает человека от зверя, который не может мечтать, томиться опасениями, надеяться. Бабы готовы были сейчас принять сердцем все, что слышали о Феодосии. В ожидании чуда.
На ночь устроились в небольшой деревеньке чуть в стороне от дороги, с рассветом продолжили путь. К обеду темные, лохматые тучи стали закрывать солнце, подул порывистый ветер, бабы кутали детей и костерили переменчивую погоду. К вечеру стал накрапывать дождь, холодный, будто осенний. Мягкокожие, непривычные к босой простоте ноги саднили. Укусы мелких камешков, деревянных щепок, комьев глины превратили Аксиньины подошвы в сплошную кровоточащую ткань. Ирина вслух досадовала:
– Забаловала я, бабоньки. Еле жива уж тащусь.
Остальные молчали, но красноречиво вздыхали, глотали жалобы. На то и благословенный путь в скит, чтобы претерпевать лишения и маету тела во имя просветления духа.
Остроглазая Аксинья разглядела вдалеке дымок – одинокая избушка стояла в стороне от дороги.
– Хранит нас Николай Чудотворец, бабоньки, – перекрестилась молчаливая Клавдия.
Худой, сгорбленный лысый старичок, представившийся Федотычем, добросердечно встретил баб. Посетовал:
– Избушка мала, две лавки, стол да печка. Но вы, бабенки, не бойтесь, под дождем никого не оставим.
Баб с детьми оставили в избе, а остальные устроились кто в клети, кто в маленькой сараюшке, где мычала старая корова и в закутке было навалено душистое свежее сено. Аксинья с Софьей, напившись от души молока с ноздреватым хлебом («Сам, девоньки, стряпаю, как бабка моя померла»), легли на сеновале. Дождь убаюкивающе стучал по крыше, стекал быстрыми струйками. Молодухам было тепло и уютно.
– Софья, а ты почему к Феодосии отправилась?
– Ты на лицо мое посмотри.
– Пятно родимое… Бывает, у кого на руке, на животе, у кого под волосами…Тебе не повезло. Думаешь, скитница исцелит?
– Да уж не знаю. Вдруг… Мне жизни совсем нет.
– Родители?
– И они, и братья. Не любят меня в деревне. Считают, что при рождении черт пометил.
– Дурь какая! Черт другими делами занят.
– Это ты, Аксинья, ведаешь. А деревенские… Мне и родители житья не дают. – Софья всхлипнула.
– Чем ж ты им не угодила? Тихая, смирная.
– Уродка, меченая. Народу в избе много, двое братьев с семьями, родители да я. Замуж давно мне пора.
– Не берут что ль?
– Хорошее приданое бы… взяли. А так… Семья у нас небогатая. То зерно пропадет, то коровы помрут… Вот родители и считают, что я виновата, а сплавить куда, не знают. Обители женской нет рядом, да и не возьмут. В работницы к зажиточным отправить – тоже не нужна. Даже старику бобылю нашему меня сватали – плюется. Говорит, зачем мне образина ваша?
Аксинья присмотрелась сквозь сгущавшуюся тьму к Софье. Не такая уж страхолюдина. И глаза, и нос – все на месте, и фигурка ладная. Шальная мысль зародилась в голове, но отложила Аксинья ее подальше до поры до времени.
– Не печалься. Все у тебя сложится, Софья, – уверенно сказала Оксюша. Мышка посмотрела на нее и поверила. Почувствовала она в своей подруге какую-то внутреннюю силу, то ли знахарством, то природой данную.
– Расскажи мне, Аксинья, про мужа своего. По любви ты пошла за него?
Долго рассказывала Аксинья про свое житье-бытье, про нелюбого Микитку, про милого кузнеца. Подперев подбородок рукой, Софья не перебивала ее, слушала внимательно и переживала все повороты судьбы Аксиньи, как свои.
– Счастливая ты! Родители тебя любят, и муж пылинки сдувает.
– Да, Софьюшка, может, до нашего странствия не понимала я счастья своего. Ты мне помогла. Одного мне Бог не дает – ребенка, – про боль свою Аксинья подробно сказывать не стала. Не хотела переживать заново два прошедших года.
– А ты возьми дитенка какого. Мало ли, родители помрут у кого… Или еще что случится, сколько сирот остается после мора, пожара…
– Думала я про это. Мужу не говорила еще… Не захочет он чужого растить, ему своих надо. После крымчаков сидит в нем заноза – без семьи остался. Хочет теперь дом, полный детей. Не говорит мне, а я сама знаю.
Романы Элеоноры Гильм рассказывают о самом важном, погружая в чужие судьбы так легко, что хочется читать ее снова и снова! Встречайте новинку в серии книг о простой сибирской девушке и ее непростой судьбе – Аксинья как никто доказывает, что любить и быть любимой – самое счастливое и самое трудное испытание на свете… Третий роман является продолжением истории непростой жизни Аксиньи Ветер, знахарки и травницы. Россия начала XVII века, Смута, голод, сумятица. Жизнь героини наполнена тревогами о дочери и хлебе насущном.
Аксинья Ветер, жена кузнеца, в свои двадцать четыре года пережила немало тягот, оставшись вдовой при живом муже. Она и ее близкие выживают в суровом мире, где голод и лишения забирают свои жертвы, где все смешалось – злые и добрые дела, счастье и горе. В жизнь Аксиньи вновь врывается любовь, запретная и осуждаемая всеми. К чему приведет она и сможет ли Аксинья искупить свой грех?
Я изменила мужу и была сослана в настоящую глушь — далекое английское графство, — и намеревалась тихо переждать несколько мучительных месяцев ссылки. Но, увы, мне было уготовано не только столкнуться с поборником нравственности, неким мистером Остином, нагоняющим страх на всех развратниц Великобритании, но и ввязаться в провинциальные интриги, чуть не став жертвой убийцы… И все это ради одного — обрести любовь, в которую я никогда не верила.
Кланы Монтекки и Капулетти преследуют только одну цель – власть. Мальчики рождаются в них для того, чтобы сражаться и умирать за честь своей семьи. Но если судьба позволит выжить, выгодный брак должен быть заключен. Влияние и деньги, но только не любовь. Девочки – это еще одна часть капитала рода. Если распорядиться ими с умом. Их судьба предрешена в день их рождения.Бенволио Монтекки – кузен Ромео. Он знает, что его предназначение умереть за наследника и его клан, но в душе юноши полыхает мятежное пламя непокорности.
Конец XVII века… Пиратские суда заполонили Карибский бассейн. Семья английского аристократа лорда Батлера, спасаясь от религиозных преследователей, в спешке покидает Англию. Позади враждебный Лондон, а впереди счастливая жизнь, полная радужных надежд и планов. Но судьба часто вносит свои коррективы. Сумеет ли героиня романа, потеряв своих близких, отомстить за предательство и унижения…
ХIX век. Закат Великой Османской империи… Юная Реция и благородный Сади полюбили друг друга с первого взгляда. Но на пути к счастью их ждет немало преград… В Сади влюблена принцесса Рошана, и она готова на все, чтобы добиться взаимности и погубить соперницу. Соблазненный возможностью блестящей карьеры, Сади становится фаворитом принцессы… Сумеют ли Реция и Сади сохранить свою любовь?
Роман современной французской писательницы Жанны Бурен повествует об одном из самых известных и трагических эпизодов духовной истории средневековой Европы — любви великого философа Пьера Абеляра (1079–1142) и его ученицы Элоизы. Страсть принесла обоим «великим любовникам» не только высшее наслаждение, но и бесчисленные страдания: Абеляр как принявший священнический сан не мог «смыть грех прелюбодеяния», и дядя Элоизы через своих подручных подверг его позорному оскоплению. Элоиза продолжила свой жизненный путь в монастыре, но пронесла через все испытания великую любовь к своему избраннику.