Обманщик и его маскарад - [46]

– Сэр, – отозвался его собеседник, пытавшийся вернуть себе бодрость духа, несмотря на потрясенные чувства, и довольно преуспевший в этом. – Хвала богу, сэр, что я далек от такого знания. В самом деле, – задумчиво продолжал он, – вместе с моими товарищами я содержу агентство по найму, и в этом октябре пройдет уже десять лет, как я занимаюсь этим скромным делом. Это немалый срок в большом городе Цинциннати, но хотя, как вы намекаете, за такой срок у меня имелась благоприятная возможность для изучения рода человеческого, – в деловом смысле, не только глядя на лица, но изучая жизнеописания тысяч человеческих существ женского и мужского пола, разных наций, как соискателей работы, так и работодателей, учтивых и грубых, образованных и невежественных, – однако (разумеется, вынужден признать, за некоторыми исключениями), до сих пор, насколько позволяет мой ничтожный опыт, я обнаружил, что в целом, – в пределах разумного допущения на человеческое несовершенство, – они представляют собой настолько чистое моральное совершенство с любой стороны, какое мог бы пожелать чистейший ангел. Я с полной уверенностью говорю об этом, уважаемый сэр.

– Ерунда! Вы сами не верите тому, что говорите. Либо вы похожи на сухопутного моряка, который не разбирается в канатах и не умеет вязать узлы, которые разлетаются у вас перед глазами. Они скользят, как змеи, а обращение со шкивами и лебедками слишком затруднительно. Короче, судно является загадкой для вас. Вы, салаги, даже не знаете пригодно ли оно для плавания, но суете пальцы под ремень, расхаживаете по прогнившим доскам и орете глупые песни под дудку судовладельца, который страхует корабль на огромную сумму, а потом посылает его «в ревущее море под мокрыми парусами».[128] Так что, сэр, как мне представляется, все ваши разговоры – это лишь мокрый парус посреди ревущего моря, и ветер праздности представляет собой разительный контраст моим аргументам.

– Сэр! – воскликнул мужчина с латунной табличкой, чье терпение, наконец, более или менее истощилось. – Позвольте уважительно заметить, что некоторые ваши комментарии решительно несправедливы. Так мы обращаемся к нашим клиентам, когда они приходят к нам в контору с грубыми обвинениями в адрес мальчика, которого мы прислали по их запросу, – мальчика, чьи достоинства были оценены не по заслугам. Да, сэр, позвольте заметить, что хотя я и невеликий человек, но имею свои малые чувства.

– Что же, я вовсе не собирался ранить ваши чувства. И я верю вам на слово, что они неглубоки. Прошу прощения. Но правда подобна молотилке; чувствительным натурам лучше держаться подальше от этого механизма. Надеюсь, вы меня понимаете. Я не хотел вас обидеть. Я всего лишь говорю, и готов поклясться в этом, что все мальчишки – мошенники.

– Сэр, – уважительно ответил тот, сохраняя незыблемое терпение, подобно закаленному адвокату осыпаемому язвительными репликами в суде, либо добродушному простаку, высмеиваемому озорными шутниками. – Сэр, поскольку вы вернулись к предмету нашей беседы, то позволите ли вы представить мои скромные взгляды на эту тему?

– Разумеется, – с оскорбительным равнодушием, потирая подбородок и глядя в другую сторону. – Разумеется, продолжайте.

– Тогда, уважаемый сэр, – продолжал другой, с достоинством приосанившись, насколько позволял раздражающе узкий и неудобный пятидолларовый костюм, – итак, те строгие философские принципы, о которых я говорю… – он осторожно приподнялся на носках, показывая значимость этих слов, – …и на которых основана наша служба, привели меня и моих коллег к тщательному аналитическому исследованию человеческой натуры с использованием созданной нами теории и с определенной целью, никому не причиняющей ущерба. Теперь я собираюсь в общих чертах изложить эту теорию. С вашего разрешения, я также вкратце упомяну об открытиях, сделанных с ее помощью; те открытия, которые я имею в виду, касаются научных взглядов на состояние отрочества.

– Значит, вы изучали этот предмет? Именно мальчиков, да? Почему вы раньше не высказывали ваши взгляды?

– Сэр, в моей скромной деловой манере я разговаривал с многими джентльменами, знатоками своего дела, и кое-что усвоил от них. Опыт научил меня, что в этом мире существует превосходство мнений, а также определенных людей. Вы любезно ознакомили меня с вашими взглядами; теперь я, со всем уважением, собираюсь объяснить мою точку зрения.

– Хватит юлить, продолжайте.

– В первую очередь, сэр, наша теория учит продвижению по аналогии от физического к нравственному. Здесь мы правы, не так ли? Итак, сэр, возьмем подростка, мальчишку, короче говоря, ребенка мужского пола; позвольте спросить, сэр, какое качество вы отмечаете в первую очередь?

– Мошенник, сэр! Нынешний и потенциальный, – мошенник!

– Сэр, когда в бой вступают страсти, наука умолкает. Можно продолжить? Итак, уважаемый сэр, в общем и целом, что бы вы в первую очередь отметили в натуре ребенка мужского пола?

Миссуриец тихо зарычал. Хотя на этот раз он лучше владел своими чувствами, но посчитал неблагоразумным рисковать внятным ответом.

– Осмелюсь повторить, каково ваше мнение? – но, не услышав ничего, кроме тихого, сдавленного рычания, похожего на медвежий рык в полом древесном стволе, спросивший продолжал: – Итак, уважаемый сэр, с вашего дозволения, я скромно выскажусь за вас: