Обман. Философско-психологический анализ - [31]
>1Ларошфуко. Мемуары. Максимы. Л., 1971. С. 173.
Здесь обнаруживается своего рода «голографический» эффект: часть сохраняет свойства целого. Такое возможно лишь при определенной структуре информационного содержания, полагаемого в качестве правды. Эта структура допускает дискретизацию, при которой элементы несут ту же ценностную и истинностную характеристику, что и образуемая их связью целостность.
Например, в печать просачивается лишь малая часть правды о преступной деятельности какого-либо должностного лица (мы читаем об этом в газетах чуть ли не каждый день). Хотя компетентным органам известно гораздо большее и они, в силу заинтересованности в этом правительственных чиновников или по другим причинам, тщательно скрывают другие факты преступлений указанного лица, то немногое, что уже стало предметом гласности, вполне достаточно для определенной этической и юридической оценки этого человека. Вся последующая информация о его преступной деятельности является, конечно, необходимой для восстановления полной правды, но это не изменяет характера оценки и сути дела.
Таким образом, в отдельных случаях фактическая неполнота сообщения не нарушает качества правды. Чтобы это установить, необходим, однако, тщательный конкретный анализ, проводимый в каждом таком случае, ибо неполнота сообщаемых фактов, те или иные умолчания вызывают естественное недоверие к субъекту-транслятору и требуют расследования причин такого рода поведения. Заметим, что не только в подобных, но и в других случаях необходима диагностика политических, этических, правовых и т.п. установок субъекта-транслятора, а также актуализация вопроса о его ответственности (моральной и юридической) перед адресатом.
Разумеется, неполнота сообщаемых фактов часто ведет к нарушению правды, служит целям отдельных лиц или бюрократического аппарата, является средством обмана. Это зависит от организации фактического содержания правды, не допускающего произвольного членения, от соотношения фактического и теоретического содержания, эмпирических констатаций и общих оценок. Однозначно упорядочить все эти соотношения, создать некую концептуальную модель для различения полуправды-правды и полуправды-лжи, на мой взгляд, не представляется возможным. Однако это не означает бесполезности попыток осмысления разнообразия такого рода феноменов, стремления к хотя бы частичному их упорядочению и расшифровке их подлинного эпистемологического или коммуникативного значения. Это способно содействовать повышению коммуникативной культуры, борьбе против утонченных форм социального обмана и самообмана.
Само качество правды зависит, конечно, не только от содержания сообщения самого по себе, но и от систем ценностей субъекта-транслятора и субъекта-адресата. Утверждение правды - это победа над ложью, преодоление обмана. Поэтому то, что претендует на правду, является большей частью новостью, сообщением, вступающим в противоречие с известным и привычным. С другой стороны, утверждение правды может означать публичное санкционирование (на уровне государственных и общественных органов, например) информации, давно известной отдельным лицам, но не получившей широкого распространения и признания в силу помех, которые до этого чинились определенными инстанциями. Победа правды означает вместе с тем и торжество справедливости.
Вернемся к примеру, когда частичная информация (сообщение одних фактов и сокрытие других) не утрачивает качества правды. Обычно это такой факт или такие факты, которые предопределяют верную общую оценку соответствующего объекта, хотя сама эта оценка может и не фигурировать в сообщении. Здесь качество правды определяется не только достоверностью факта, но и достоверностью выводимой из него общей оценки.
Другой вариант частичной правды связан с прокламированием общей оценки, в целом правильно отражающей действительность, но специально не подтверждаемой соответствующими фактами, конкретными иллюстрациями. Неполнота информации тут выражается в абстрактности утверждений, в стремлении вообще избежать эмпирического рассмотрения. Например, говорят о неуязвимости чиновников, совершающих преступные действии, или о засильи серых, посредственных писателей, мнящих себя к тому же чуть ли не гениями и увенчанных в духе времени множеством регалий, но фамилии при этом не называются. Иногда их, конечно, устанавливает сам читатель, легко догадывается, о ком речь. Но бывает так, что подобная эмпирическая подстановка вызывает трудности и принципиальные разногласия у различных групп читателей. Подобная «бесфамильная гласность» есть, конечно, проявление полуправды, но вместе с тем и свидетельство трудностей, препятствий на пути к полной правде. Эти препятствия порождаются не только малодушием, робостью, но и этическими факторами, различными объективными причинами.
Так, в блестящих статьях академика Д.С. Лихачева можно найти немало примеров верных и крайне актуальных критических оценок бесфамильного образца. Но иногда они все же плохо согласуются с его резким осуждением полуправды. Отвечая на упреки в «бесфамильной» критике, Д.С. Лихачев убедительно говорит о трудностях акта обличения, чрезвычайной ответственности обличителя, о проблематичности морального права обвинять и судить другого
В противоположность «материальному» «идеальное» обозначает субъективную реальность. Рассматриваются гносеологические, онтологические, аксиологические и праксеологические аспекты категории идеального, ее соотношения с понятиями идеи, идеала, сознания, психического, информации. Выясняется проблема связи субъективной реальности с мозговыми и телесными процессами. Для решения этой проблемы автором предлагается информационный подход. Анализируется структура субъективной реальности, социальная диалектика идеального и материального, соотношение личностного и надличностного в индивидуальном и общественном сознании.
Предлагаем вашему вниманию адаптированную на современный язык уникальную монографию российского историка Сергея Григорьевича Сватикова. Книга посвящена донскому казачеству и является интересным исследованием гражданской и социально-политической истории Дона. В работе было использовано издание 1924 года, выпущенное Донской Исторической комиссией. Сватиков изучил колоссальное количество монографий, общих трудов, статей и различных материалов, которые до него в отношении Дона не были проработаны. История казачества представляет громадный интерес как ценный опыт разрешения самим народом вековых задач построения жизни на началах свободы и равенства.
Монография доктора исторических наук Андрея Юрьевича Митрофанова рассматривает военно-политическую обстановку, сложившуюся вокруг византийской империи накануне захвата власти Алексеем Комнином в 1081 году, и исследует основные военные кампании этого императора, тактику и вооружение его армии. выводы относительно характера военно-политической стратегии Алексея Комнина автор делает, опираясь на известный памятник византийской исторической литературы – «Алексиаду» Анны Комниной, а также «Анналы» Иоанна Зонары, «Стратегикон» Катакалона Кекавмена, латинские и сельджукские исторические сочинения. В работе приводятся новые доказательства монгольского происхождения династии великих Сельджукидов и новые аргументы в пользу радикального изменения тактики варяжской гвардии в эпоху Алексея Комнина, рассматриваются процессы вестернизации византийской армии накануне Первого Крестового похода.
Виктор Пронин пишет о героях, которые решают острые нравственные проблемы. В конфликтных ситуациях им приходится делать выбор между добром и злом, отстаивать свои убеждения или изменять им — тогда человек неизбежно теряет многое.
«Любая история, в том числе история развития жизни на Земле, – это замысловатое переплетение причин и следствий. Убери что-то одно, и все остальное изменится до неузнаваемости» – с этих слов и знаменитого примера с бабочкой из рассказа Рэя Брэдбери палеоэнтомолог Александр Храмов начинает свой удивительный рассказ о шестиногих хозяевах планеты. Мы отмахиваемся от мух и комаров, сражаемся с тараканами, обходим стороной муравейники, что уж говорить о вшах! Только не будь вшей, человек остался бы волосатым, как шимпанзе.
Настоящая монография посвящена изучению системы исторического образования и исторической науки в рамках сибирского научно-образовательного комплекса второй половины 1920-х – первой половины 1950-х гг. Период сталинизма в истории нашей страны характеризуется определенной дихотомией. С одной стороны, это время диктатуры коммунистической партии во всех сферах жизни советского общества, политических репрессий и идеологических кампаний. С другой стороны, именно в эти годы были заложены базовые институциональные основы развития исторического образования, исторической науки, принципов взаимоотношения исторического сообщества с государством, которые определили это развитие на десятилетия вперед, в том числе сохранившись во многих чертах и до сегодняшнего времени.
Эксперты пророчат, что следующие 50 лет будут определяться взаимоотношениями людей и технологий. Грядущие изобретения, несомненно, изменят нашу жизнь, вопрос состоит в том, до какой степени? Чего мы ждем от новых технологий и что хотим получить с их помощью? Как они изменят сферу медиа, экономику, здравоохранение, образование и нашу повседневную жизнь в целом? Ричард Уотсон призывает задуматься о современном обществе и представить, какой мир мы хотим создать в будущем. Он доступно и интересно исследует возможное влияние технологий на все сферы нашей жизни.