Облом. Детективы, триллеры, рассказы разных лет - [17]

Тот охнул, взметнув сноп брызг, скрылся под водой. Через несколько секунд вода забурлила пузырями вышедшего из легких утопленника воздуха, а через несколько минут тина сомкнулась над местом казни.

Царько с облегчением перевел дух — устранен последний свидетель его измены. Еще утром «Большой человек» хвалил его за твердость, проявленную в прокуратуре, и даже наградил доходом с двух табачных киосков. Царько побрел вместе со всеми к машине. Внезапно несколько пар рук впились в него, прижали к стволу сосны, прикрутили к дереву толстой цепью. Со всех сторон забубнили заклинания. На голову Царько полили бензин. Когда «Большой человек» подошел к парню, тот был насквозь мокрый.

— Мы принесем в жертву и тебя. Только кровь твою пить не будем. Мы знаем, что у тебя сифилис. Знаем и это! — «Большой человек» ткнул в лицо Царько написанное им в прокуратуре чистосердечное признание.

Парень хотел что-то сказать, но «Большой человек» забил ему в рот документ и взялся за факел. Пламя в секунду охватило Царько. Ветер понес в дебри лесопарка вонючий дым, искры, предсмертные крики.

Леонид Григорьевич наблюдал, как с места жертвоприношения отъезжают иномарки. Пару часов назад он узнал о гибели Максима. Теперь Батяня окончательно понял, сколь мощна и всесильна структура, против которой он с друзьями вступил в борьбу. Структура, которая беспощадно уничтожает противников, но столь же беспощадно и изощренно расправляется с провинившимися сторонниками.

«Большого человека», фамилию которого утром сообщил Батяне Максим, знал весь город. Он не был местным. В их областном центре «Большой человек» появился несколько лет назад. Создал одно предприятие, второе. Затем неожиданно для всех скупил акции одного из крупнейших в стране заводов. Он ни с кем не спорил. Исправно платил властителям и уголовникам. Местные мафии неоднократно занимались переделами собственности. Гибли «авторитеты» и «смотрящие». Пачками укладывали на кладбище «быков» и «бригадиров». Время от времени убивали бизнесменов, а он все увеличивал свои владения. После очередной войны главарям мафии стало ясно, что они владеют лишь вершиной айсберга, а сам айсберг принадлежит мощной структуре, щупальца которой пронизали даже местные мафиозные группировки. Разборки прекратились мгновенно. Мафии подчинились «Большому человеку». С их помощью он подмял под себя всю местную администрацию, стал депутатом областной думы и теперь рвался в Государственную. Внезапно исчезли несколько интересовавшихся «Большим человеком» журналистов, затем бесследно пропал начальник Налоговой полиции, а теперь в открытую убиты последние не устраивавшие его люди.

Леонид Григорьевич знал, что ему не дадут покинуть город. Смерть не страшила его. Больше всего боялся он погибнуть, не отомстив за Любаньку, друзей, Максима, девочек. Знал он, что сможет сделать это только незаконными методами.

Батяня поехал на дачу Вьетнамца, адрес которой сообщил покойный Максим. У Безрукова было немного времени, пока тот с подручными проводят «Большого человека». С охранявшей дом овчаркой Леонид Григорьевич справился быстро. Труп пса полетел в булькавший на огне котел, где выпаривалось наркотическое зелье. Вьетнамец слыл лучшим в регионе изготовителем наркотиков и «варил» их только для избранных, наиболее состоятельных клиентов, а также для собственного употребления. Едва Батяня «утопил собачку», как заурчал мотор и во двор въехал «Джип». Из него вылезли трое парней. Один сразу направился на кухню, к котлу с зельем. Отодвинув крышку, парень остолбенел. Вышедший из стоявшего рядом большого шифоньера Безруков ударил его в висок и запер труп в шкафу. На улице, журча мочой, «быки» делились впечатлениями от казни. Подкравшись к ним сзади, Батяня крутанул голову ближнего к нему. Хрустнули сломанные шейные позвонки. Парень рухнул в малину, на которую писал. Второй изумленно глянул на Безрукова и полетел в тот же куст с переносицей, вбитой в мозг ударом кулака.

Заурчал еще один мотор. Еще один «Джип» въехал во двор. Вьетнамец и водитель деловито потопали на кухню. Третий пристроился к малиновому кусту, принялся насвистывать, задрав голову в звездное небо, и захлебнулся собственным кадыком, на который обрушился удар батяниной ладони.

— Суки! Пидоры гнойные! Тащи этих раздолбаев сюда! — залился визгом Вьетнамец, обнаруживший в котле труп собаки.

Его последний подручный выбежал из дома. Леонид Григорьевич стукнул его широко раскрытой ладонью в самый кончик носа, усилив удар мощным зарядом собственной биоэнергии. Парень безжизненно вытянулся у порога. На кухне вокруг котла с изгаженной наркотой прыгал Вьетнамец. Увидев Безрукова, он заметался. Батяня в полете ударил его ногой по голове, затем, приземлившись, — еще раз ногой в живот и ребром ладони по шее, прошелся большими пальцами вдоль позвоночника, дробя узлы нервов. Потом бил руками и ногами. Пока Вьетнамец не обмяк на полу и не напустил под себя лужу.

— Рассказывай, как дочь мою убивал! — подтащил его к котлу Леонид Григорьевич.

— Не мочил я ее! — завыл «бригадир». — Любил я ее, но не дали мне твою Любку. Другой ее и трахал и «грохал».