Облетая солнце - [121]

Слухи, пересуды множатся сами по себе, их не надо даже подстегивать. Меня уже не удивляло, как быстро они распространились. Но что бы ни говорили, на меня это не производило никакого впечатления. Я была вымотана до предела. Джервис уехал в Свифтсден. Впрочем, я даже не сомневалась, что именно туда он и отправится. Он поправлялся и нежно лепетал в очаровательной колыбельке, наслаждаясь звуком собственного голоса. Возможно, он когда-нибудь вспомнит, как я стояла, наклонившись к нему, и гладила мягкие складки кожи на шейке под подбородком. Я очень надеялась, что так и будет. У него были глаза Мэнсфилда, и пока я не замечала в нем ничего, что напоминало бы обо мне. Ничего, кроме того, как он отчаянно боролся, чтобы остаться на этой земле.

Пройдут годы, и я не один раз еще приеду в Свифтсден, чтобы навестить его. Матушка Мэнсфилда и бесчисленные няньки будут неусыпно следить за мной, не на мгновение не оставляя наедине с сыном, словно напуганные тем, что я могу украсть его и увезти в Африку. Да, конечно, я не раз думала о том, как это сделать. Мне очень хотелось, чтобы Джервис увидел все, что видела я, — высокую траву в саванне, переливающуюся золотистыми бликами, точно львиная шкура. Сверкающие на солнце снежные вершины Килиманджаро. И лучше бы узнал меня, конечно. Но вместо этого я неустанно рассказывала ему истории о Нджоро — о Киби и Буллере, о Ви Мак-Грегоре. О ночной охоте на леопарда и на слона. О бескрайнем безоблачном небе. Уезжая, я всегда говорила одно и то же: «Когда-нибудь мы туда поедем. Я обязательно все покажу тебе».

Глава 55

Я оставалась в Англии до конца 1929 года. В это время я частенько наведывалась в аэроклуб, располагавшийся на Пикадилли. Задрав голову, я подолгу наблюдала, как самолеты выписывают узоры в небе над Шелбич — точно ткут серебряной нитью по ясному голубому полю. Там в один из погожих октябрьских дней я неожиданно встретила Дениса. Он вышел из ангара и шел по террасе, где располагалось кафе, — прямо на меня. В кожаной летной куртке, облегающей тело. На шее — белый шерстяной шарф, какие носили авиаторы. В какой-то момент я не поверила собственным глазам — словно я видела его во сне. Мгновение мы смотрели друг на друга, а затем бросились навстречу, не чувствуя никакого смущения или неудобства, — словно два человека, которые встретились после долгой томительной разлуки.

— О боже, как это здорово — встретить тебя!

Я схватила его руку и не отпускала.

— Как ты поживаешь? Чем занимаешься?

— Набираю летные часы. Благодаря сафари я наконец-то освободился от долгов и купил самолет, о котором мечтал. Это новый переоснащенный «Джипси мос». Я обязательно привезу ее в Момбасу, если мы продержимся хотя бы полгода. — Он явно имел в виду себя и машину. Я была удивлена, что после истории с Майей он так смело рассуждает, но что скажешь — это Денис!

— Да, это очень красивые аппараты.

Я подняла голову вверх — элегантный «де хэвилэнд» словно выписывал па над нами.

— Они напоминают мне грациозных танцовщиц, — призналась я.

— Я слышал, тебе пришлось нелегко, тебя едва не растерзали.

— Тебе никогда не нравился Мэнсфилд, верно? — решилась спросить я. — Ты всегда вел себя как-то отстраненно, когда мы встречались.

— Я хотел, чтобы ты была счастлива. Я всегда желал этого. Но я удивился, что ты вышла за него замуж. Если честно, я всегда считал, что в тебе слишком силен дух свободы, чтобы связывать себя какими бы то ни было узами. В этом мы похожи.

— Да, возможно, поэтому все пошло не так с самого начала. Кто знает? Но сейчас моя жизнь и вовсе — вверх дном. Я не знаю, что будет с моей фермой и лошадьми, и вообще за что хвататься…

— Тебе надо научиться летать.

— Мне? — переспросила я. — А там, наверху — там чувствуешь себя так же свободно, как это кажется снизу?

— Даже больше.

— Звучит заманчиво, — призналась я. — Во всяком случае, для меня.

В течение последующих недель до самого моего отъезда домой мы каждый день встречались с Денисом на аэродроме — в любую погоду. Дождь ли, солнце — все равно. Меня тянуло к нему, как и прежде, я испытывала жгучее желание обнять его, поцеловать, прижаться к его груди. Но мне казалось неправильным потворствовать своей прихоти, когда мой сын отчаянно боролся за жизнь, а обломки брака еще дымились после крушения. Однако Денис был моим другом, и я нуждалась в его участии. Мы обедали, и он рассказывал мне все, что знал о самолетах, об авиации. Я старалась вникнуть в каждую деталь, радуясь, что мне есть на что отвлечься, о чем подумать, кроме моих горестей.

— Да, это похоже на абсолютное освобождение, — согласилась я с ним. — Если, конечно, не думать о риске.

— Страх невозможно изжить полностью, это верно. Но он только добавляет притягательности.

Я кивнула головой, прекрасно понимая, что он имеет в виду. Еще будучи ребенком, я частенько испытывала себя, ставя перед собой неразрешимые задачи. И хотя мне казалось, что та босоногая, озорная девчонка давно забыта, осталась где-то далеко, на туманных берегах детства, она… вдруг вернулась вмиг, стоило мне только поднять голову и взглянуть в пронзительно-голубое небо, похожее на окно в иной, незнакомый мне мир. Может быть, я когда-нибудь тоже смогу летать? Может быть, именно для этого мы и столкнулись с Денисом и проводим столько времени на аэродроме, и я ясно чувствую, что костлявые пальцы отчаяния, сжимавшие мое горло, слабеют и исчезают. Сама мысль о подобном будущем — будущем в полете — вдруг придала смысл моему существованию, я вдруг ощутила, что возвращаюсь к жизни. И конечно, огромную роль сыграло то, что Денис оказался рядом. Само его присутствие помогло мне вспомнить, какой я была в лучшие дни жизни, обрести уверенность в себе, способность смотреть в будущее без страха.