Облако возмездия - [6]

Шрифт
Интервал

— А ты?

— Я из поздних. Вообще, честно говоря, не понимаю, когда молодые люди, форменные сопляки, заявляют: хочу, там, стать писателем! Кем ты хочешь стать, Господи! Что ты рассказать можешь? Ну, правда, же? Только свои невнятные сны, которые, по большей части, никому не интересны. Нет, я уверен, что писатель должен созреть, как плод, как зимнее яблоко антоновка, тогда он и сладок, и интересен, и долго сохраняется. В смысле, долго читаться будет, а не забудется сразу, едва барахтаться перестанет. И не важно, что ты пишешь, фантастику или любовные романы, главное, чтобы багаж за спиной ощущался, жизненный опыт. Вот тогда ты писатель.

— Я и говорю — как ты!

— Как я, да. Например. Хотя я в детстве ни о каком писательстве не помышлял. Выдумщик был, фантазер, да, истории всякие сочинял, но это все так, для личного пользования в основном и устно. Или чтобы отбрехаться, когда обстановка сгущалась. А вырос я на воле, в деревне с названием, не поверишь, Хренотень.

— Да ну! Нешто есть такая?

— Я тебе говорю! Мой отец оттуда, там же я у бабушки и рос. И вырос. Потому и характер у меня, наверное, такой, с хренком, не всякому по нраву. Родители-то геологами были, часто по экспедициям разъезжали. Это в какой-то степени и предопределило мою судьбу. Куда мне еще было идти? В геологоразведочный! Три года в техникуме, — и на год в экспедицию. В горы небесные, — на Тянь-Шань. Мы там золото искали.

— Нашли?

— Нашли!

— Вот это самое главное!

— Наверное, оттуда у меня и страсть к кладоискательству.

— А дальше?

— Дальше? Дальше меня побросало из стороны в сторону, да. Но в экспедиции я больше не ходил, одного испытания хватило за глаза. Не мое это. Нет, я люблю сходить на недельку-другую в поход, но не на полгода-год. Это — нет. Я без цивилизации долго обходиться не могу.

— А что для тебя цивилизация?

— Для меня? Ну, например, крепкая мостовая под ногами и уличные фонари. Или, накрытый стол и красивые женщины вокруг. Компьютер и быстрый доступ к любой информации.

— Так-таки и любой?

— Абсолютно! Или вот, скажем, бархатный берет на голове, а не москитная сетка. Мне тут почитательница одна берет как-то преподнесла. Недавно. Черный, бархатный, с серебряной вышивкой — Нью Йорк Сити, латиницей. Оттуда, говорит, и привезла. Мягкий и теплый. Очень мне нравится, очень. Как надену, ощущаю себя настоящим мастером. Мастером, понимаешь?

Господин Клер покачал головой.

— М-м-м, да, понимаю. Что же дальше то было? В жизни? Как текла-развивалась?

— Много чего было. После экспедиции друг помог устроиться к газовикам. Работал в офисе крупной газовой компании, и это было реально круто. Меня тогда все устраивало, и работа, и заработок. Года два или три. А потом я вроде как перерос этот уровень, захотелось другого. Самостоятельности захотелось. Подсел на компьютеры, увлекся программированием. Ну и, как следствие, поступил в университет, на программиста. Это я, заметь, в приличном уже возрасте был. После окончания несколько лет работал на полицию, в сфере кибер преступлений. Боролся с глобальным хакерством. А так же и с локальным.

— Чтобы противостоять хакерам, нужно в определенной мере самому быть хакером. Я так считаю. Я не прав?

Феликс несколько странно, отстраняясь, взглянул на своего нового друга.

— Ошибочное мнение, — сказал он. — Чтобы быть хакером, надо или быть совершенно беспринципным, или, наоборот, разделять все их принципы.

— Особые хакерские принципы? У них, этсамое, есть принципы? Шутишь?

— Конечно, есть. У них и своя идеология, если хочешь, есть. Главный из принципов, вседозволенность. То есть, они считают, что не должно быть закрытой информации, и борются с этим. Может, и не с этим борются, но исходят из этого, понимаешь?

— А ты?

— Что я? У меня есть свои принципы, и они не совпадают с хакерскими. Я ненавижу, когда лезут в чужие дела, копаются в посторонних секретах, в том числе, и в первую голову, в моих. Особенно, в моих. До других мне, честно говоря, дела мало. Пусть каждый, плодящий тайны, сам следит за их сохранностью. У меня, кстати, тайн нет. Так, всякие мелкие шалости, про которые другим знать не обязательно. Да, собственно, я и сам про все рассказываю, может, не сразу, но со временем. Не напрямую, так иносказательно.

— Ага, вот почему ты писатель.

— Нет, не поэтому.

— А почему же тогда?

— С писательством у меня вообще странно получилось. Довольно поздно и само собой. Я однажды зимой катался на лыжах с горы, ну, и сломал ногу. Сложный перелом, со смещением, все такое. Оказался в кровати, надолго. Скучно, сам понимаешь. Чем заняться? Вдруг подумал: а почему бы не написать фантастику? Все равно делать нечего. А фантастика — это же плевое дело! Так я тогда думал. Не литература, если кто понимает. Развлекаловка, да. Короче, что сам любил, то и взялся сочинять. И, знаешь, как-то быстро, за месяц, пока лежал в гипсе, написал роман. И он, что называется, пошел. Сразу! Другие годами добиваются, чтобы их книгу опубликовали, а мою — сразу. Вот тогда я понял, что это и есть судьба. Занятие, которое мне нравится, и деньги, которые оно мне приносит.

— Приносит?

— Вполне достаточно. На байк хватает. Я ведь, помимо бумажных книг, в основном публикуюсь в электронном виде. Есть специальные сайты, где читатели напрямую, по подписке, могут читать книги. Не только мои, но мои в первую очередь. Ха-ха. Я сетевой писатель, или, как говорят, сетератор. По мне, пусть говорят, что угодно, лишь бы книги покупали. У меня подписчиков больше трех миллионов, куда той твоей девочке, как ее, Лаура? Лимбо?


Еще от автора Геннадий Владимирович Тарасов
Седьмой принцип

Иногда жизненные обстоятельства затягиваются на шее морским узлом. Герой романа Вениамин Лисицын, простой реставратор мебели, не стал им поддаваться, напротив, решил идти вперед и, чего бы это ему ни стоило, узнать, почему все силы мира ополчились против него. И у него получилось. Пройдя сквозь множество испытаний, заглянув за край и вывернув жизнь наизнанку, он победил – стал хозяином своей судьбы.


Воздушные шары Сальви-Крус

Читатель, перед вами сборник коротких рассказов, преимущественно о любви. Все тексты написаны очень давно, молодым человеком, чьи чувства были тонки, слова — искренни, а помыслы — чисты. Ко всему этому можно прикоснуться и даже приобщиться прямо сейчас. При создании обложки использовал изображение, предложенное автором.


Рекомендуем почитать
Я уйду с рассветом

Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.


С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.


Терпеливый Арсений

«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».


От рассвета до заката

В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.