Облако возмездия - [6]
— А ты?
— Я из поздних. Вообще, честно говоря, не понимаю, когда молодые люди, форменные сопляки, заявляют: хочу, там, стать писателем! Кем ты хочешь стать, Господи! Что ты рассказать можешь? Ну, правда, же? Только свои невнятные сны, которые, по большей части, никому не интересны. Нет, я уверен, что писатель должен созреть, как плод, как зимнее яблоко антоновка, тогда он и сладок, и интересен, и долго сохраняется. В смысле, долго читаться будет, а не забудется сразу, едва барахтаться перестанет. И не важно, что ты пишешь, фантастику или любовные романы, главное, чтобы багаж за спиной ощущался, жизненный опыт. Вот тогда ты писатель.
— Я и говорю — как ты!
— Как я, да. Например. Хотя я в детстве ни о каком писательстве не помышлял. Выдумщик был, фантазер, да, истории всякие сочинял, но это все так, для личного пользования в основном и устно. Или чтобы отбрехаться, когда обстановка сгущалась. А вырос я на воле, в деревне с названием, не поверишь, Хренотень.
— Да ну! Нешто есть такая?
— Я тебе говорю! Мой отец оттуда, там же я у бабушки и рос. И вырос. Потому и характер у меня, наверное, такой, с хренком, не всякому по нраву. Родители-то геологами были, часто по экспедициям разъезжали. Это в какой-то степени и предопределило мою судьбу. Куда мне еще было идти? В геологоразведочный! Три года в техникуме, — и на год в экспедицию. В горы небесные, — на Тянь-Шань. Мы там золото искали.
— Нашли?
— Нашли!
— Вот это самое главное!
— Наверное, оттуда у меня и страсть к кладоискательству.
— А дальше?
— Дальше? Дальше меня побросало из стороны в сторону, да. Но в экспедиции я больше не ходил, одного испытания хватило за глаза. Не мое это. Нет, я люблю сходить на недельку-другую в поход, но не на полгода-год. Это — нет. Я без цивилизации долго обходиться не могу.
— А что для тебя цивилизация?
— Для меня? Ну, например, крепкая мостовая под ногами и уличные фонари. Или, накрытый стол и красивые женщины вокруг. Компьютер и быстрый доступ к любой информации.
— Так-таки и любой?
— Абсолютно! Или вот, скажем, бархатный берет на голове, а не москитная сетка. Мне тут почитательница одна берет как-то преподнесла. Недавно. Черный, бархатный, с серебряной вышивкой — Нью Йорк Сити, латиницей. Оттуда, говорит, и привезла. Мягкий и теплый. Очень мне нравится, очень. Как надену, ощущаю себя настоящим мастером. Мастером, понимаешь?
Господин Клер покачал головой.
— М-м-м, да, понимаю. Что же дальше то было? В жизни? Как текла-развивалась?
— Много чего было. После экспедиции друг помог устроиться к газовикам. Работал в офисе крупной газовой компании, и это было реально круто. Меня тогда все устраивало, и работа, и заработок. Года два или три. А потом я вроде как перерос этот уровень, захотелось другого. Самостоятельности захотелось. Подсел на компьютеры, увлекся программированием. Ну и, как следствие, поступил в университет, на программиста. Это я, заметь, в приличном уже возрасте был. После окончания несколько лет работал на полицию, в сфере кибер преступлений. Боролся с глобальным хакерством. А так же и с локальным.
— Чтобы противостоять хакерам, нужно в определенной мере самому быть хакером. Я так считаю. Я не прав?
Феликс несколько странно, отстраняясь, взглянул на своего нового друга.
— Ошибочное мнение, — сказал он. — Чтобы быть хакером, надо или быть совершенно беспринципным, или, наоборот, разделять все их принципы.
— Особые хакерские принципы? У них, этсамое, есть принципы? Шутишь?
— Конечно, есть. У них и своя идеология, если хочешь, есть. Главный из принципов, вседозволенность. То есть, они считают, что не должно быть закрытой информации, и борются с этим. Может, и не с этим борются, но исходят из этого, понимаешь?
— А ты?
— Что я? У меня есть свои принципы, и они не совпадают с хакерскими. Я ненавижу, когда лезут в чужие дела, копаются в посторонних секретах, в том числе, и в первую голову, в моих. Особенно, в моих. До других мне, честно говоря, дела мало. Пусть каждый, плодящий тайны, сам следит за их сохранностью. У меня, кстати, тайн нет. Так, всякие мелкие шалости, про которые другим знать не обязательно. Да, собственно, я и сам про все рассказываю, может, не сразу, но со временем. Не напрямую, так иносказательно.
— Ага, вот почему ты писатель.
— Нет, не поэтому.
— А почему же тогда?
— С писательством у меня вообще странно получилось. Довольно поздно и само собой. Я однажды зимой катался на лыжах с горы, ну, и сломал ногу. Сложный перелом, со смещением, все такое. Оказался в кровати, надолго. Скучно, сам понимаешь. Чем заняться? Вдруг подумал: а почему бы не написать фантастику? Все равно делать нечего. А фантастика — это же плевое дело! Так я тогда думал. Не литература, если кто понимает. Развлекаловка, да. Короче, что сам любил, то и взялся сочинять. И, знаешь, как-то быстро, за месяц, пока лежал в гипсе, написал роман. И он, что называется, пошел. Сразу! Другие годами добиваются, чтобы их книгу опубликовали, а мою — сразу. Вот тогда я понял, что это и есть судьба. Занятие, которое мне нравится, и деньги, которые оно мне приносит.
— Приносит?
— Вполне достаточно. На байк хватает. Я ведь, помимо бумажных книг, в основном публикуюсь в электронном виде. Есть специальные сайты, где читатели напрямую, по подписке, могут читать книги. Не только мои, но мои в первую очередь. Ха-ха. Я сетевой писатель, или, как говорят, сетератор. По мне, пусть говорят, что угодно, лишь бы книги покупали. У меня подписчиков больше трех миллионов, куда той твоей девочке, как ее, Лаура? Лимбо?
Иногда жизненные обстоятельства затягиваются на шее морским узлом. Герой романа Вениамин Лисицын, простой реставратор мебели, не стал им поддаваться, напротив, решил идти вперед и, чего бы это ему ни стоило, узнать, почему все силы мира ополчились против него. И у него получилось. Пройдя сквозь множество испытаний, заглянув за край и вывернув жизнь наизнанку, он победил – стал хозяином своей судьбы.
Читатель, перед вами сборник коротких рассказов, преимущественно о любви. Все тексты написаны очень давно, молодым человеком, чьи чувства были тонки, слова — искренни, а помыслы — чисты. Ко всему этому можно прикоснуться и даже приобщиться прямо сейчас. При создании обложки использовал изображение, предложенное автором.
Виктор Николаевич Харченко родился в Ставропольском крае. Детство провел на Сахалине. Окончил Московский государственный педагогический институт имени Ленина. Работал учителем, журналистом, возглавлял общество книголюбов. Рассказы печатались в журналах: «Сельская молодежь», «Крестьянка», «Аврора», «Нева» и других. «На реке черемуховых облаков» — первая книга Виктора Харченко.
На пути к мечте герой преодолевает пять континентов: обучается в джунглях, выживает в Африке, влюбляется в Бразилии. И повсюду его преследует пугающий демон. Книга написана в традициях магического реализма, ломая ощущение времени. Эта история вдохновляет на приключения и побуждает верить в себя.
Прогрессивный индийский прозаик известен советскому читателю книгами «Гнев всевышнего» и «Окна отчего дома». Последний его роман продолжает развитие темы эмансипации индийской женщины. Героиня романа Басанти, стремясь к самоутверждению и личной свободе, бросает вызов косным традициям и многовековым устоям, которые регламентируют жизнь индийского общества, и завоевывает право самостоятельно распоряжаться собственной судьбой.
Вторая часть романа "Мне бы в небо" посвящена возвращению домой. Аврора, после встречи с людьми, живущими на берегу моря и занявшими в её сердце особенный уголок, возвращается туда, где "не видно звёзд", в большой город В.. Там главную героиню ждёт горячо и преданно любящий её Гай, работа в издательстве, недописанная книга. Аврора не без труда вливается в свою прежнюю жизнь, но временами отдаётся воспоминаниям о шуме морских волн и о тех чувствах, которые она испытала рядом с Францем... В эти моменты она даже представить не может, насколько близка их следующая встреча.
Каково быть дочкой самой богатой женщины в Чикаго 80-х, с детской открытостью расскажет Беттина. Шикарные вечеринки, брендовые платья и сомнительные методы воспитания – у ее взбалмошной матери имелись свои представления о том, чему учить дочь. А Беттина готова была осуществить любую материнскую идею (даже сняться голой на рождественской открытке), только бы заслужить ее любовь.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.