Обитель - [57]

– Ну и славно, – сказал игумен. – К ней пойдем, она тебя уложит. Тебе спать нужно. Так что тебя я сейчас спать отведу в избу, хорошо?

Девочка снова кивнула, поднялась. Только тут игумен вспомнил, что у нее ноги босые. Можно было валенки надеть, но те даже и для подростка были бы великоваты. Вздохнул. На улицу вывел так, а там подхватил на руки, быстро пошел вверх по холму к избе.

Ева помнила, что ее уже так носили, совсем недавно. Спать хотелось очень, но холод не давал. И еще голос из кладовки все будто твердил в голове про сестру, про Софью. Сестра обещала скоро приехать, и надо было об этом мужу сказать, чтобы обязательно пустил, если Ева в это время вдруг спать будет.

Закрыла глаза вроде на мгновение, а вокруг уже изба, тепло и светло. Только запах стоит странный, неприятный.

Мужа нигде не было, а возле кровати возилась давешняя старуха. Ева изобразила, что спит, но старуха толкнула ее в плечо.

– Подымайся давай, – сказала. – Мы с тобой сейчас на лодке поплывем.

– А муж? – спросила Ева.

– Ждет тебя. – Варвара налила в кружку горячей воды и теперь растирала себе руки. Давно не гребла, давно сама лодкой не правила, и нужно было сейчас все силы собрать.

Игумена она отправила за шерстяными одеялами и веревкой. Не стала говорить, что девку к Марии свезет, – незачем ему было об этом знать. Пускай думает, что девку Варвара притопит, а потом сама в свой дом поплывет. Во-первых, так Варвара всегда с детьми делала – незачем кому-то, кроме нее и брата, знать, где кого содержат. А во-вторых, не нравилось ей, как у игумена руки дрожат. Боялся он, мог совсем струсить девчонку бесоватую придушить – а значит, надо было его поучать. Брат всегда говорил, что примером нужно, показать, как полагается, – тогда тебя и послушаются.

Игумен принес в избу два больших одеяла, поверх положил веревку.

– Лодка готова? – спросила Варвара, обворачивая девочку в одеяло.

– Готова. – Игумен на девочку старался не смотреть. – Смазана, на воду спущена. Может, мне брата с вами послать, чтобы проводил, отгреб?

– Сама справлюсь, – сказала Варвара. – И ты, смотри, сам все сделай, на братьев не сваливай.

Игумен кивнул, посмотрел увереннее. Варвара закончила заматывать послушно стоявшую столбом Еву, обмотала ее веревкой. Делала это для игумена, чтобы видел, как топить, но уже решила, что так пускай девочка и плывет. И трепыхаться не будет, и в тепле.

– Бери ее, – сказала. – В лодку неси.

– Вы ее сами-то с лодки сможете? – спросил игумен тихо. – Тяжелая…

– С Божьей помощью, – сказала Варвара, которую вся эта тягомотина уже раздражать стала. И так нужно было посреди ночи грести по озеру, по ледяной почти, черной воде. Но, слава богу, мороз только сегодня ударил, за мостками озеро пока живое, льдом не скованное. Иначе пришлось бы по льду на санках тащить девочку. Вряд ли та бы сама пошла, ленивая.

Игумен проводил Варвару до лодки, помог уложить на дно закутанную девчонку. Сверху накрыл ее еще одним одеялом. Еще одно Варвара приволокла для себя из избы. Села, нахохлившись, взялась за весла, которые игумен заранее в уключины вложил.

– Бог с тобой, – сказала и повела лодку у берега. Игумен постоял на мостках, потом перекрестился, пошел в дом.

Там опустился у огня на колени, уперся лбом в ковер. Не молился, вообще ни о чем не думал. Ждал чего-то. Слева, от кладовки, раздался скрип. Девочка царапала пол. Игумен поднялся, подошел к двери, уже достал ключ, но передумал. Надо было сначала найти еще одеяло и веревку.

Потом снова стоял у двери, сжимал в кулаке ключ и не решался открыть замок. Одеяло и веревку на пол положил, сходил за валенками – эта девочка была побольше, ее до озера не донесешь, особенно свернутую. Сама должна была пойти.

Наконец собрался, замок отпер.

Мишка зажмурилась, чтобы глаза побыстрее привыкли к свету. Дверь открыл мужик, игумен, кажется, тот самый, который разговаривал с Евой.

– А девочка где? – спросила Мишка. – Тут девочка была… Я слышала…

Игумен посмотрел на нее как-то странно. Нагнулся, поднял большое шерстяное одеяло.

– Вот, – сказал. – Надень валенки, а потом я тебя в одеяло закутаю. Нам с тобой на улицу надо.

– Девочка где? – Мишка решила похныкать. Потерла глаз кулаком, думая о том, что игумен, кажется, не до конца в себе. Он протягивал ей валенки, не видя, что ли, ее ботинки.

– Ты давай, – игумен будто ее не слышал, – надевай валенки.

Валенки Мишка надела, надела прямо поверх ботинок, но ныть не перестала. Игумен замотал ее в одеяло, потом потянулся за веревкой.

– Девочка куда ушла? – Мишка повысила голос. Быть связанной ей совсем не хотелось.

– К ангелам ушла, – игумен сказал это совсем тихо. – На небеса улетела.

Вместо того чтобы вырваться, закричать, ударить этого мужика, Мишка закрыла глаза. Чувствовать перестала – позволила себя связать, даже на улицу вывести. Надо было помолиться, развязаться и бежать куда-то, искать еще, может быть, они маленькую Еву не до конца убили. Ведь всего час где-то назад жива была, рядом сидела. Мишка попыталась растянуть веревку, но игумен ее приобнял, затянул узел сильнее. Только ноги по чуть-чуть переставлялись – остальное тело он спеленал крепко. Мишка с трудом набрала в легкие воздуха, хотела закричать, но игумен заметил, зажал рот рукой в толстой варежке. Впрочем, кому тут было кричать.