Обитель - [27]

Адриан бы хотел уехать, еще в городе мог в любой момент, но обидно было, что на складах не нашлось денег, совсем. Когда одни братья уехали откатить полицейскую машину, а другие легли спать, он тщательно все обыскал. Нашел какую-то мелочь – сто рублей, свернутые в сигаретную пачку. Все. У водил даже своих денег не было. Не было сейфа, сундука, ничего. Это означало, что все-таки в банке хранил отец деньги. В банке или в каком-то еще недоступном месте. А жить, если пуститься в бега, на что-то нужно. Один-то, может быть, справился бы, но с девочкой… А малую Адриан оставлять тут не собирался – знал, что с ней будет, помнил дом Яги, в который сироте самая дорога. Девочку надо было беречь, чтобы жила она вот в такой избе, в тепле, сытая, живая.

И еще была одна причина, по которой Адриан не сбежал, – хотя о ней думать не хотелось совсем. Болела, сильно болела нога. Так сильно, что вчера он сам сжевал немного гематогена из обительских запасов. Почувствовал сразу облегчение, но с ним и страх – тяжелый, вязкий укол в основание черепа. Сразу вспомнились колодец, скользкие стены, кружок неба над головой. Злоупотреблять «Двоицей» было нельзя – можно было навсегда вернуться в колодец. Адриан знал, что так случилось с многими уехавшими из Обители: «Двоица», потом героин, потом смерть. Нужно было попробовать обойтись без. А это означало отдых. Например, здесь – в избе на холме над монастырем.

В дверь избы постучали, и Ева вскочила, выпрямила рубашку. Рубашка была новенькая, большая, ужасно красивая, с тонким узором на воротнике. Муж тоже был во всем новом. В избе, кроме мисок с вареной свеклой, были еще чистая одежда, бочка с дождевой водой, печка с углями.

– Открой ему, – сказал муж.

Глава девятая

На встречу с Валентином Соловьем Мишка поехала одна, хотя до последнего надеялась, что Эле удастся вернуться в город и они поедут вместе. Не потому, что Мишка боялась не справиться с расспросами Валентина, а потому что хотелось узнать все, что журналистка выяснила на месте пожара. Писала Эля кратко – про то, что нужно посмотреть утренние новости на «Карелии», и про татуировку на одном из трупов. И про то, что среди тел было несколько маленьких девочек, а значит, поиск Евы, сестры Осы, скорее всего, можно было прекращать. Разговор с Валентином Соловьем перестал быть чем-то срочным – просто возможность узнать что-нибудь о том, как возникла Обитель.

По дороге на встречу Мишка созвонилась с Верой. Собиралась рассказать ей про новые обстоятельства, но, услышав голос соседки, спросила про невесту дяди Сережи.

– Хорошая. – Вера сразу поняла, что что-то не так, и стала рассказывать про Людмилу Андреевну автоматически, на ходу. Звонок соседки она приняла в спальне, но теперь перешла в столовую, открыла ноутбук. Там у Веры было несколько контактов, включая оставленный Мишкой «Лабиринт» Эли, журналистки.

«Здравствуйте, Элеонора, – набрала Вера. – Меня зовут Вера, я соседка Мириам, она, наверное…»

Вера стерла «наверное», набрала вместо него «может быть»: «Она, может быть, про меня рассказывала. Скажите, у вас все в порядке? Я за нее волнуюсь».

Отправлять не стала – сделала это просто для успокоения. Соседка была совсем рядом, в трубке, и нужно было собраться и спросить ее о том, что происходит.

– Хорошо, что она тебе нравится, – сказала Мишка. Вера говорила как-то отвлеченно, и Мишка уже пожалела, что стала ей звонить. Соседке надо было отдыхать и лечиться, а не разговаривать по телефону и переживать, что Мишка что-то недоговаривает.

– Ты сейчас что делаешь? – спросила Вера.

– Еду на встречу с братом журналиста, который писал про Обитель, – сказала соседка. – Думаю узнать, почему семья не интересовалась его исчезновением. Или интересовалась…

Она помолчала, и Вера уже собиралась все-таки спросить, что происходит, но тут соседка сказала:

– Прости! У меня такcи доехало, я тебе напишу сразу, как только освобожусь, хорошо?

– Конечно, – сказала Вера. – Удачи.

– Спасибо. – Мишка повесила трубку, быстро набрала Вере короткое сообщение, но не стала отправлять, подумала, что нежность сейчас только больше соседку напугает. Такси и вправду уже подъезжало к желтому офисному зданию, возле которого курила группа молодых мужчин в костюмах. Пора было настраиваться на рабочий лад.

– Простите, – сказала Мишка водителю. – Вы можете вот здесь постоять две минуты?

Водитель оглянулся, кивнул. Мишка сложила руки на коленях, закрыла глаза.

Господи, помоги сестре Твоей Мириам. Мне страшно и грустно. Я поехала в Петрозаводск, чтобы выполнить последнюю просьбу сестры Твоей Софии, но эту просьбу я, возможно, уже не смогу выполнить. В Твоих силах соединить сестру Твою Софию и сестру Твою Еву в Царствии Твоем, в вечной жизни…

После молитвы Мишка почувствовала странную легкость в душе. Не облегчение – она чувствовала себя мрачнее, чем раньше. Скорее все вокруг вдруг потеряло ценность. Она поняла, что можно сесть на поезд и ехать в Питер к Вере. Не было никакой срочности в расследовании возникновения Обители: это можно было делать не прямо сейчас, а когда Вера поправится. Или не делать вообще – Мишка занималась срочными расследованиями, расследованиями, требовавшими остановить опасных преступников. А исследованиями Обители могла бы заняться Эля или другая хорошая журналистка. Конечно, оставались потенциальные связи Обители в России, но Мишка не была готова проводить моральную оценку торговли наркотиками и, соответственно, заниматься охотой на дилеров Обители. В Петрозаводске она собиралась найти девочку по имени Ева и увезти ее – не больше, не меньше.