Обитель любви - [7]
Гринго, которым все это досталось, не знали и знать не желали старых обычаев. Они повсюду наставили знаки «Проход запрещен» и стреляли в каждого индейца, попадавшегося им на пути. После смерти дона Винсенте мужчины и женщины, некогда жившие в Паловерде, босиком пришли к заднему крыльцу дома Ван Влитов. Они обращались к донье Эсперанце за медицинской помощью, ибо она была хорошей медсестрой и акушеркой, просили денег, чтобы купить кукурузы или заказать молитву о здравии в церкви, а часто им просто хотелось немного поговорить — и только. Эти стыдливые старики и старухи никогда не считали ее потомком своих поработителей. Для них донья Эсперанца являлась единственным источником помощи и поддержки в жизни, которая стала очень тяжелой после появления американцев. Хуан, родившийся в одной из галерей огромного глинобитного дома-гасиенды, принадлежал к племени Йанг На. Деревня этого племени раньше стояла на том самом месте, где ныне находился самый центр Лос-Анджелеса.
Он помог донье Эсперанце слезть с коляски.
— Добро пожаловать домой, донья Эсперанца. Жарко, да?
— Не слишком. Спасибо, Хуан. Но я все равно очень рада, что снова дома.
Они говорили по-испански, потому что Хуан не знал другого языка. Он отвел Полли в конюшню, а Три-Вэ и донья Эсперанца вошли в дом.
Фасад дома прикрывали от солнца кусты олеандров. По полу и стенам пролегли желтые тени. Комнаты устилали толстые и грубые ковры, сотканные в Паловерде. Некоторые из них были розового цвета, другие некрашеные. Продавленные стулья и диваны, набитые конским волосом, как было известно Три-Вэ, несколько десятков лет назад были привезены из-за мыса Горн. В детстве вся эта обстановка, перевезенная из Паловерде, приводила Три-Вэ в романтическое состояние духа, как страница из Вальтера Скотта. Но вместе с тем его смущало, что этот дом так сильно отличается от шумных, полных безделушек, аляповатых жилищ его однокашников. Со временем чувство необычности и романтики, связанное с домом, растаяло. Теперь он просто видел в нем место, где живется с комфортом.
Донья Эсперанца сразу же поднялась на второй этаж, чтобы снять выходное платье. Высокая и статная, она задержалась в разноцветном овале света, падавшего из витража на середине лестницы. Глянув вниз, она проговорила:
— Завтра ты уедешь. Тебе здесь нечего делать. Нечего!
Три-Вэ прошел через кухню на задний двор.
Мария сидела на корточках перед выдолбленным из камня корытом, ритмично раскачиваясь взад-вперед всем телом. Она разминала кукурузу каменным валиком. Каждый раз, подаваясь вперед, она покряхтывала. Для Марии Паловерде также было родным домом. Никто, даже сама Мария, не знал, сколько ей лет, но было известно, что, когда донья Эсперанца появилась на свет, Мария была уже взрослой женщиной. Седые волосы, зачесанные назад, обрамляли старческое лицо, на котором почему-то почти не было морщин. Смуглая кожа опала и натянулась вокруг беззубого рта. Высокие скулы так сильно выпирали, что в спокойном состоянии это лицо казалось потемневшим голым черепом. На ней была свободная черная блуза. На шее болтался оловянный крест и маленький мешочек из кроличьей шкурки, в котором хранились обработанная резцом раковина, осколок зеленого отполированного жадеита, орлиное перышко, шкурка саламандры и бусы из коготков колибри. Все это были амулеты. Считалось, что Мария унаследовала от предков редкую магическую силу, которой славились местные племена еще до прихода испанцев.
Она следила за тем, как Три-Вэ снял с крючка висевший в тени olla[5], сделанный из тыквы и обмазанный глиной. Она подождала, пока он напьется холодной воды из запотевшего сосуда, а потом спросила:
— Так ты, значит, был на похоронах? — Как и Хуан, Мария говорила только по-испански.
— Ты же знаешь, — по-испански же ответил Три-Вэ.
— И?
Он плеснул воды на лоб.
— Родственники покойного страдали? — спросила Мария.
— Да.
— И новым людям это нравилось?
— Очень.
— Но дитя не плакало, — утвердительным тоном проговорила Мария.
Три-Вэ взглянул на старуху. Порой он верил в то, что она ведьма.
— Ты удивлен, что мне это известно? — спросила Мария, просеивая кукурузные зерна между пальцев. — У нее очень гордый дух. Благородный и очень гордый.
— Довольно! Ты ее даже никогда не видела! — крикнул по-английски Три-Вэ. Он повесил тыквенный сосуд обратно в тень и, вздохнув, вновь перешел на испанский: — Извини, Мария. Просто мне не хочется обсуждать мисс Дин.
— Линия твоей жизни связана с линией ее жизни.
И снова им овладело раздражение.
— Ей всего пятнадцать! — На день рождения Амелии, на прошлой неделе, он подарил ей обернутый в китайскую шелковую бумагу томик «Королевских идиллий». — Мы соседи! Хватит меня ею дразнить. Я уже устал от этого. Меня тошнит!
— Кто тебя дразнит?
— Все! Отец сердится. А Бад говорит, что я совращаю младенцев!
— Твой брат думает, что ему все известно о женщинах. На самом деле он о них ничего не знает.
Она говорила утвердительным тоном, однако уважительно. Все индейцы из Паловерде видели в Баде наследника дона Винсенте. Это раздражало Три-Вэ. Он знал, что именно он — настоящий калифорнийский испанец, а Бад как раз типичный гринго.
Сестры Силвандер с детства неразлучны и не мыслят жизни друг без друга. Приехав из Англии в Америку, они мечтают сделать карьеру, жаждут добиться всего, и как можно скорее. Но замужество, богатство, успех не приносят им счастья, а только разлучают друг с другом. У каждой из них своя судьба, своя личная драма…
Непростыми и запутанными оказались судьбы героев романа: разлуки и встречи, надежды и разочарования, горе и радость, мимолетные увлечения и большая любовь, пронесенная через всю жизнь… Роман отличают напряженность действия, глубокий психологизм, яркость и живость образов.
О французской революции конца 18 века. Трое молодых друзей-республиканцев в августе 1792 отправляются покорять Париж. О любви, возникшей вопреки всему: он – якобинец , "человек Робеспьера", она – дворянка из семьи роялистов, верных трону Бурбонов.
Восемнадцатый век. Казнь царевича Алексея. Реформы Петра Первого. Правление Екатерины Первой. Давно ли это было? А они – главные герои сего повествования обыкновенные люди, родившиеся в то время. Никто из них не знал, что их ждет. Они просто стремились к счастью, любви, и конечно же в их жизни не обошлось без человеческих ошибок и слабостей.
В середине XIX века Викторианский Лондон не был снисходителен к женщине. Обрести себя она могла лишь рядом с мужем. Тем не менее, мисс Амелия Говард считала, что замужество – удел глупышек и слабачек. Амбициозная, самостоятельная, она знала, что значит брать на себя ответственность. После смерти матери отец все чаще стал прикладываться к бутылке. Некогда процветавшее семейное дело пришло в упадок. Домашние заботы легли на плечи старшей из дочерей – Амелии. Девушка видела себя автором увлекательных романов, имела постоянного любовника и не спешила обременять себя узами брака.
Рыжеволосая Айрис работает в мастерской, расписывая лица фарфоровых кукол. Ей хочется стать настоящей художницей, но это едва ли осуществимо в викторианской Англии.По ночам Айрис рисует себя с натуры перед зеркалом. Это становится причиной ее ссоры с сестрой-близнецом, и Айрис бросает кукольную мастерскую. На улицах Лондона она встречает художника-прерафаэлита Луиса. Он предлагает Айрис стать натурщицей, а взамен научит ее рисовать масляными красками. Первая же картина с Айрис становится событием, ее прекрасные рыжие волосы восхищают Королевскую академию художеств.
Кто спасет юную шотландскую аристократку Шину Маккрэгган, приехавшую в далекую Францию, чтобы стать фрейлиной принцессы Марии Стюарт, от бесчисленных опасностей французского двора, погрязшего в распутстве и интригах, и от козней политиков, пытающихся использовать девушку в своих целях? Только — мужественный герцог де Сальвуар, поклявшийся стать для Шины другом и защитником — и отдавший ей всю силу своей любви, любви тайной, страстной и нежной…
Кроме дела, Софи Дим унаследовала от отца еще и гордость, ум, независимость… и предрассудки Она могла нанять на работу красивого, дерзкого корнуэльца Коннора Пендарвиса, но полюбить его?! Невозможно, немыслимо! Что скажут люди! И все-таки, когда любовь завладела ее душой и телом, Софи смирила свою гордыню, бросая вызов обществу и не думая о том, что возлюбленный может предать ее. А Коннор готов рискнуть всем, забыть свои честолюбивые мечты ради нечаянного счастья – любить эту удивительную женщину отныне и навечно!
На долю обыкновенной девушки из небольшого американского городка выпало немало испытаний: жестокость и предательство, смерть близкого человека, банальное безденежье… Однако душевная чистота, внутренняя сила и умение любить помогают ей обрести вкус к жизни и женское счастье.
Герои романа Карлин и Бен неразлучны с детства, хотя их отношения далеки от идиллических: скорее это — любовь-ненависть. Трагические обстоятельства резко меняют их жизнь, и им приходится расстаться, казалось бы, навсегда. Но случайная встреча через двадцать лет пробуждает вспыхнувшую еще в юности страсть, и все начинается снова.
Перед вами новый роман Александры Рипли, автора знаменитой ”Скарлетт”. Его главные герои, вступив в брак, становятся близкими друзьями и деловыми партнерами. Успех в бизнесе, благополучная жизнь, богатство — казалось бы, они добились всего. Но только познав всю полноту и разносторонность любви, они становятся по-настоящему счастливыми.* * *Они открывали для себя то, что так долго было сокрыто от них, открывали с любовью, с полным слиянием своих душ, сердец, сознания и плоти. Потом он взял ее лицо в ладони и нежно поцеловал один раз.От этого полного любви, ласкового прикосновения на ее глаза навернулись слезы счастья, и он осушил их поцелуями.