Тот с благодарностью кивнул, не тратя лишних слов, и завернулся в одеяло. Вскоре в стройный хор храпящих влился еще один мощный бас.
Девушка хрустко потянулась, всей кожей впитывая прохладный утренний воздух, золотисто-розовый в рассветных лучах, пробивающихся сквозь полог листвы, и влажный от росы. Та-ак… Что может быть приятнее после ночной попойки, чем окунуться в ледяной ручей и погонять себя, упражняясь до седьмого пота — ну, будет, пожалуй, на сегодня!.. Если честно, то приятнее такого времяпрепровождения может быть очень многое — хотя бы выспаться досыта… вон, как Конан дрыхнет, и ничего его не берет, медведя киммерийского. Проснется свежий, как младенчик, готовый и к подвигам, и к новым пирушкам! Но последовать его примеру для Паломы означало бы преступную снисходительность к самой себе, а этого она никак не могла позволить. Больше того, ей словно хотелось наказать себя за что-то…
За что? В чем она была виновата?
Донесшийся из-за спины шорох помешал дальнейшему самокопанию — и слава Митре! Наемница резко обернулась, вскидывая в руке нож.
— Никогда так не подкрадывайся к людям, если хочешь дожить до старости!
Паренек смущенно покраснел — даже макушка зарделась под жидкими светлыми волосами, а веснушки проступили ярко-белыми пятнышками…
— Я… прошу простить меня, медина, я не хотел вас напугать…
— Ты меня не напугал. — Про себя девушка отметила это старомодное обращение — медина — сохранившееся ныне лишь в придворном лэйо. Похоже, она заблуждалась на его счет, и мальчик вовсе не купец. Тогда что он делает с караваном? Она выжидательно уперлась взглядом в парня, предоставляя ему инициативу в разговоре. Хотя… похоже, она догадывалась, о чем он собирается просить ее.
Он растерянно похлопал белесыми ресницами, шевеля губами, словно собирал рассыпавшиеся слова — и наконец выпалил:
— А скажите, медина, вы действительно направляетесь в Бельверус?
Конан вчера сказал об этом торговцам. Те тоже ехали туда — на ежегодную ярмарку, с грузом туранских благовоний, шелков и вендийского серебра; однако на предложение сопровождать караван киммериец ответил вежливым отказом. Увы, месьоры, мы слишком спешим, хотя, нет слов, плата щедрая, и мы были бы рады услужить почтенному Таргаю… Соблазн был велик, но тут он наткнулся на угрожающий взгляд Паломы и покачал головой решительно, хотя и не без сожаления. Нет, честное слово, ничего не получится. Может, в другой раз, если судьба еще столкнет нас на торговых путях…
Туранец принял отказ достойно, да, похоже, не слишком и надеялся на согласие. К тому же, по счастью, до немедийской границы оставалось не больше дня пути, а там дорога куда безопаснее.
Палома внимательно посмотрела на мальчишку. Лет семнадцать, не больше. Одежда простая, поношенная, никаких украшений. Судя по всему, отпрыск благородного, но обедневшего рода, решивший попытать счастья в столице… Она пожала плечами.
— Да, мы едем в Бельверус. У тебя там родственники?
Он уже открыл рот для ответа — но неожиданно, словно опомнившись, закаменел лицом, вздернув длинный нос, отчего сразу стал похож на нахохлившуюся белую птицу.
— Это мое дело, медина. Я просто хотел просить вас об одолжении… Однако если непременным условием этого является моя откровенность — увы, но мне остается лишь просить прощения, что отнял у вас время…
О, Митра! Его счастье, что он выбрал для разговора именно ее, а не Конана. Тот на подобную витиеватость речи, скорее всего, ответил бы доброй оплеухой — и был бы совершенно прав!.. Пряча улыбку, Палома отозвалась:
— Твоя откровенность никого не интересует, я просто пыталась быть вежливой. Остальное — твоя забота. Но если ты хочешь ехать с нами — это будет не бесплатно. Ведь тебе нужны охранники, а не друзья, я правильно понимаю? А услуги такого рода положено оплачивать!
Так. Может, хоть это утешит киммерийца…
Юнец выпятил подбородок с видом глубочайшего презрения к этой продажной породе — наемникам. И снисходительно уронил:
— Разумеется, я и не предполагал иного. Пусть медина назовет цену. Или об этом мне лучше поговорить с твоим спутником?
Ага — он уже стал обращаться к ней на «ты»! Маленький спесивый щенок… Палома не знала, чего ей хочется больше — расхохотаться или отшлепать его. Пожалуй, в наказание, его и впрямь стоило бы отправить торговаться с Конаном — уж северянин содрал бы с бедняги, три шкуры. Но сопляка было жалко. Кого-то он ей безудержно напоминал, кого-то из далекой, далекой юности…
— Двадцати золотых будет достаточно. — Боги, Конан ее убьет!.. — И мы отправляемся в путь сразу после завтрака. Так что иди, собирай вещи.
— Мне нечего собирать, в этот раз я путешествую налегке… — Парень отчаянно пытался произвести на нее впечатление; а на самом деле, наверное, нищ, как болотный отшельник — ведь даже и слуги-то при нем нет!
— Ладно, тогда пойдем будить моего спутника. Сообщим ему приятные вести…
Судя по тому, как мальчишка раздулся от гордости, — иронии в словах Паломы он не уловил.
* * *
— И на кой, скажи на милость, он тебе понадобился? — Поутру киммериец являл собой образчик дурного настроения, и известие о том, что у них появился новый спутник, воспринял без восторга. — Нянчиться с ним еще… Он и меч-то в руках держать не может!
