Обитатели миража. PR специального назначения - [51]

Между первой и второй чеченскими войнами был такой небольшой промежуток относительного затишья, когда активных боевых действий вроде бы не велось, и на восстановление Чеченской Респуб­лики начали поступать огромные деньги, такие, ка­кие не снились другим регионам страны. Мне теле­компания поручила сделать репортаж о том, как идет восстановление разрушенного хозяйства.

Расслабленный и почти умиротворенный (вой­на-то кончилась, наступил, хоть Хасавюртский, но все-таки — мир!) я прилетел в Грозный нормальным рейсовым самолетом. С самого начала коман­дировка не заладилась — вокруг аэропорта Север­ный, насколько видел глаз, стояло войсковое оцеп­ление. Командировку нужно было отмечать у во­енного коменданта аэропорта. Когда я сказал, с каким заданием приехал, комендант посмотрел на меня как на тихопомешанного и покрутил паль­цем у виска:

— Твое начальство вообще соображает, куда оно тебя посылает? Ты что, один приехал?

Провожаемый его сочувственным взглядом, я вышел на площадь перед аэропортом и с большим трудом нашел «частника», который согласился до темноты «почелночить» со мной по городу.

- Почему до темноты?

Водитель старый чеченец, объяснил туманно:

- Шалят в городе... — И мы поехали. Грозный — город сравнительно небольшой и за

два-три часа его вполне можно проехать несколько раз из конца в конец. Если секторы частной заст­ройки были относительно целыми, пострадали лишь некоторые дома, то центр города напоминал фотографии Берлина в 1945 году. Жуткие руины, ос­тавшиеся от многоэтажных домов, казались нарисо­ванными на фоне темнеющего неба.

- Отец, ты хорошо город знаешь? Провези меня туда, где сейчас идет восстановление...

Мы почти до темноты колесили по городу, и во всем городе я насчитал только шесть строительных бригад численностью от двух до шести человек, ко­торые вели хоть какие-то работы. На следующий день уже с утра я предпринял точно такую же поезд­ку, но никто нигде не работал. Тогда в печати и по телевидению называлась цифра от четырех до семи миллиардов рублей, направленных на восстановле­ние порушенного хозяйства. Интересно, какой за­работок был у тех полутора десятков строителей, которых я видел работающими на восстановлении го­рода Грозного?

К концу дня я вернулся в гостиницу возле стади­она, где под круглосуточной охраной ночевали все журналисты, и спросил коллег, что можно отснять в городе на тему «восстановления». Но коллеги по­просту подняли меня на смех.

Вечером второго дня один корреспондент ИТАР-ТАСС решил дойти до местного рынка, что­бы купить на ужин продуктов. Я пошел вместе с ним, так как заметил, что в течение дня мне не­сколько раз попались на глаза одни и те же молодые люди. Этих же людей я увидел и в начале улицы, на которой был развернут рынок.

— По-моему, за нами следят... - Зачем мы им нужны? Показалось, наверное... — отмахнулся коллега.

Мы прошли вдоль рядов, приценившись к про­дуктам, потом свернули за угол и, пройдя несколько шагов, развернулись и пошли назад. На углу мы нос к носу столкнулись со своими преследователями, которые, отчего-то внезапно смутившись, быстро побежали и скрылись в базарной толпе.

Мы поторопились завершить свои покупки и вернулись в гостиницу под надежную охрану авто­матчиков.

Казалось бы, случайность? А случайно ли не­сколько месяцев находилась в плену, ожидая вы­купа, съемочная группа НТВ Елены Масюк? Слу­чайно ли томился в плену французский фотограф? За что отрезали головы английским связистам, ко­торые делали для республики благое дело, восста­навливая связь? Почему и за что погибла группа «Врачи без границ», которую возглавлял Феликс Клуни?

По сей день никто не знает, где могилы этих врачей...

Помните, вы — лазутчик жизни. Вы любой (для себя) ценой обязаны вынести из зоны смерти чест­ный и непредвзятый репортаж, информацию. А для этого необходимо как минимум вернуться.

А. М. Есть в этой лекции несколько спорных мо­ментов, но не зря же говорил Вольтер: «Мне ненави­стны ваши взгляды, но я готов отдать жизнь за то, чтобы вы имели возможность их высказать!» Поэто­му всякая точка зрения имеет право на жизнь, а де­ло читателя — разобраться в других воззрениях и, в конце концов, выработать свое.

Не обязательно самому иметь личный опыт жур­налистской работы. Однако если его нет, необходи­мо посетить одну-две газетные редакции и ознако­миться с условиями работы там. Идеально хотя бы неделю повариться в газетном котле. Подышать воз­духом редакции, понюхать свежеотпечатанные по­лосы. А если наткнетесь на газетного «фаната», счи­тайте, что вам повезло.

Ю. Р. А не кажется тебе, что даешь очень ко­варный совет? Есть ли гарантия, что относительная свобода, которой пользуются журналисты в своей среде, окажется соблазном для твоего посланца в редакцию? Сколько я знаю таких случаев, когда со­трудник пресс-службы, пообщавшись с журналис­тами и увидев внешнюю сторону их жизни, прони­кался духом свободолюбия и бросал ведомственный PR, где он должен ходить по струнке, заглядывать в рот начальникам и старшим, и в итоге стал при­носить домой более чем скромное жалованье?

Ведь он не увидит за столь короткое время те «невидимые миру слезы», на которые столь «щедра» журналистика...