Обещание вечности - [13]

— Я готова, — сказала девушка, и взяла лимонно-желтую широкополую шляпу.

Шляпа прекрасно сочеталась с полосатым бело-желтым сарафаном, который Мартина убедила ее купить больше двух лет назад, настаивая, что Клер идет желтый цвет. Клер пришлось признать, что Мартине, как обычно, не изменил ее вкус. Она редко одевала его, предпочитая деловой стиль, но утро было таким солнечным и теплым, что этот сарафан показался ей наиболее подходящим.

Макс положил ладонь на ее обнаженную руку, тонкие пальцы мягко обхватили локоть. Это был всего лишь вежливый жест, но Клер почувствовала, как под его прикосновением кожа покрылась мурашками. Инстинкт самозащиты подсказывал ей отодвинуться, но это был всего лишь тихий голосок, который легко подавило тепло от прикосновения ладони Макса. Просто идти рядом с ним уже было удовольствием.

Макс открыл перед ней дверцу машины, и когда Клер уселась, наклонился, чтобы подобрать подол ее платья — еще один небрежный вежливый жест, который изменил ритм ее пульса. Слава богу, у Макса нет к ней романтического интереса! Если она так реагирует, когда он всего лишь соблюдает вежливость, то что же будет, если он решит очаровать ее? Не в силах совладать со страхом, Клер подумала, что против него у нее нет ни малейшего шанса.

Между сиденьями лежала газета, открытая на разделе объявлений о сдаче квартир, некоторые из них были обведены кружками. Макс указал на самое первое.

— Вот вроде бы подходящее. Тебе знаком этот район?

Клер взяла газету и просмотрела на то, что он выбрал.

— Ты уверен, что хочешь на них взглянуть? — с сомнением спросила она. — Ужасно дорого.

Макс посмотрел на нее так, словно реплика Клер его позабавила, и девушка подняла глаза как раз вовремя, чтобы заметить этот взгляд. Неожиданно она почувствовала, что краснеет. Если бы Клер подумала хорошенько, то поняла бы, что ему нет нужды беспокоиться о деньгах. Это не бросалось в глаза, но были определенные знаки, понятные каждому, кто умел их прочитать. Макс хорошо одевался, его вещи сшиты на заказ, а не куплены в магазине. Налицо были все признаки благосостояния, начиная от итальянских туфель, и заканчивая суперплоскими швейцарскими часами. Об этом же говорили и его речь, и манеры. Возможно, Макс не был богачом, но определенно в деньгах не нуждался.

Клер выставила себя полной идиоткой, беспокоясь из-за того, сможет ли он позволить себе заплатить за квартиру.

— Если уж я должен столько работать, люди, которые мне платят, должны обеспечить мне комфортные условия для жизни, — с усмешкой заметил он. — Мне нужно уединение, но при этом достаточно места на случай, если захочется развлечься, и квартира должна быть меблирована, поскольку я не желаю таскать за собой мебель по всей стране.

Чувствуя, что у нее все еще горят щеки, Клер отрывисто объяснила, как доехать до первой квартиры, которую присмотрел Макс. Он принялся рассказывать ей забавные истории о проблемах, с которыми столкнулся, впервые приехав в Штаты, смялся над собой, и, мало-помалу, Клер расслабилась. Она приходила в ужас от оплошностей, допущенных на людях, этот страх зародился в первые дни брака, когда казалось, будто все ждут от нее лишь одного — чтобы она соответствовала своей новой роли жены Джефа Хэлси. Как от одной из Хэлси, пусть даже она приобрела этот статус благодаря замужеству, от Клер ожидали совершенства. Даже малейшие ошибки все равно случались у всех на глазах, поэтому любой светский прием превращался для Клер в проверку на прочность.

Но Макс не дал девушке замкнуться в себе. Он непринужденно беседовал с ней, не позволяя возникать неловким паузам в разговоре. То и дело он задавал вопросы, вынуждая Клер отвечать и таким образом участвовать в беседе, до тех пор, пока неловкость не исчезла, и Клер снова не начала улыбаться. Он внимательно наблюдал за ней, изучая ее реакцию. Будь он проклят, если позволит ей снова спрятаться за ледяным барьером, который она возвела вокруг себя. Ему придется научить ее доверять и расслабляться в его обществе, иначе он не сможет добыть нужную информацию. Макса раздражало это чертово слияние. Он бы хотел, чтобы ничего этого не было, и он бы мог сосредоточиться на Клер, узнать больше о женщине, скрывающейся за внешней холодностью. Она становилась навязчивой идеей, и это его тоже раздражало, но отказаться от общения с ней он уже не мог. Холодность и отстраненность Клер привлекали его, хотя чувство неудовлетворенности сводило с ума. У нее была привычка погружаться в свои мысли, и тогда в глазах Клер отражались секреты, которых он не мог прочитать, и которыми она с ним не поделится. Собственная реакция сбивала Макса с толку. Он хотел заниматься с Клер любовью до тех пор, пока все тени не уйдут из ее глаз, пока она не начнет пылать, только для него. Пока она не будет лежать под ним, горячая и беспомощная, с кожей, влажной от жара и страсти его обладания… А еще ему хотелось защитить Клер от всего и всех на свете, кроме себя.

Но он не нужен Клер, ни как любовник, ни как защитник. Она хотела лишь его общества, для нее оно было так же приятно, как и теплое молоко.