Оберег от порочной любви - [17]

А в коробке лежали нарисованные куколки наподобие Барби: с талиями и женской грудью, в раздельных купальниках, аккуратно вырезанные и наклеенные на тонкий картон для прочности, затем снова вырезанные ножницами. Всего пять. Эту блондинку рисовала сама Тори, правда, у нее неважно получилось, смешно: лицо кривое, один глаз ниже, второй выше, да и фигура не удалась. Остальные четыре нарисовала Женька, она была мастер, мечтала податься в модельеры и уделяла творчеству все свободное время. К каждой куколке прилагались комплекты одежды, выполненные в определенной цветовой гамме. Для брюнетки одни цвета и стиль, для рыжеволосой другие и так далее. Все вырезалось, одевалось при помощи бумажных зажимов, создавались коллекции по временам года, устраивались дефиле.

Девочки учились в десятом классе и были достаточно взрослыми, чтобы иметь интересы, соответствующие возрасту, они, как говорится, созрели для отношений с мальчиками, а игрались в кутюрье. Но это сейчас школьницы покупают в аптеке противозачаточные средства и тесты на беременность, в те далекие годы сексуальная революция делала только первые шаги, стало быть, целомудрие считалось неотъемлемым качеством всякой порядочной девушки. Впрочем, с мальчиками обе дружили, но именно дружили, ну, неумело целовались, не более.

Родители Женьки не имели возможности одевать ее с толкучки в импортные шмотки, стоившие баснословные деньги, она многое умела сделать своими руками. Шила, вязала, вышивала, переделывала старую одежду, которую ей отдавали для экспериментов, в неузнаваемую и эксклюзивную, конечно, для того времени. Например, мама Тори отдала Женьке кучу шерстяных свитеров, вполне сносных, та их распустила, скомпоновала пряжу и связала пальто, с изнанки и без подкладки смотреть страшно – одни узелки, зато лицевая сторона – оригинально. Да, Женька одевалась не хуже модниц, ее вкусу можно было позавидовать, от нее Тори много почерпнула, поэтому и дружила с ней. Хотя не только поэтому. Женька была другая – увлеченная, одухотворенная, мечтательная, хотелось ее понять...

– Ты не спишь?

Тори подняла голову. А, это муж. Снял пиджак, расстегивал рубашку.

– А который час? – поинтересовалась она, беспорядочно забрасывая вырезки в коробку.

– Двенадцать. Без пяти. С Вадиком пульку расписывали, увлеклись... накурились... Устал чертовски.

– Никто не сомневается.

– В чем? – насторожился Роберт, приготовившись к защите, следовательно, нападению.

– В твоей усталости.

А придраться не к чему, Тори говорила вяло и безотносительно, будто ее мысли заняты не мужем, а чем-то посторонним. Да и лицо у нее какое-то странное.

– Ты не заболела? – осведомился он.

Вот тут Тори среагировала, как на красный сигнал светофора, округлив глаза: Роб не имеет привычки заботиться о других, будь то родственники, друзья, дети. Нет, он не отрицательный типаж, в нем много положительных качеств, например, не тиран, не скряга, просто воспитание получил однобокое, привык к обожанию. А привычки вредны, во-первых, не всем они нравятся, во-вторых, отвыкать тяжело. Тори играла в игру: тебе хочется обожания – получай, попытки Роберта обнаглеть она умела пресечь, в общем, тоже создала в семье свое неприкосновенное пространство. Но последнее время ей поднадоело играть, то ли устала, то ли обленилась, то ли окончательно разлюбила. Короче, кризис.

– Абсолютно здорова, – сказала она.

Тори поднялась, сорвала с кровати покрывало, бросила его в кресло, а она аккуратная, скомкать и кинуть вещь не в ее характере. Жена переоделась в ночную сорочку, молча улеглась. Без сомнения, с ней что-то не так.

– Ты расстроена, – озаботился Роберт. – Если из-за меня, то извини, я же азартный игрок, не заметил, как время...

– Я знаю. Ложись спать. Или будешь ужинать?

– Нет, я не голоден. – Роберт набросил халат и вспомнил, что надо бы смыть с себя грех. – Душ приму...

Тори повернулась на бок, подложила под щеку сложенные ладони, зажмурилась, но вырезанные из бумаги платья, костюмы, юбочки и блузки замелькали перед глазами, как в калейдоскопе. В ушах звучал комментарий Женьки:

– Весенняя коллекция выполнена в пастельных тонах, доминантный цвет – стальной и все оттенки розового.

– Серый и розовый? – рассмеялась Тори. – По-моему, жуткое сочетание.

– Стальной – не серый, – поправила Женька. – Это благородный цвет, спокойный и светлый, не люблю мрачность, к тому же он будет гармонировать с пасмурной погодой, весной часты дожди. А развеселит его розовая деталь, хочется яркости и нестандартности.

– Чересчур необычно, я в такие цвета не оденусь...

Тори встала, накапала валерьянки, выпила и снова улеглась, приняв ту же позу и надеясь, что в скором времени забудется крепким сном без сновидений. Войдя в спальню, Роберт учуял запах валерьянки, которую нередко подавала ему жена, сама она как будто не пила микстуры, у нее стальная нервная система в отличие от него. Но это же ему приходится изворачиваться и дома, и на работе, и вообще – какие тут будут нервы? Истонченные. Роберт просчитал ее состояние однозначно: довел. Придется доказывать верность на деле, а ведь без дураков устал, не рассчитывал на двойную порцию постельной работы. Он забрался под одеяло, прижался к спинке родной жены, тронув ее за плечо. Тори не повернулась к нему лицом, тогда Роберт потерся носом о затылок жены, нежно бормоча: