Объективная субъективность: психоаналитическая теория субъекта - [20]
вокруг нас находится защитная стена чувств, которая становится все более и более плотной. За пределами тела чувства осязания, обоняния, слуха и зрения запечатывают человека, подобно четырем конвертам, в невероятно плотную оболочку[132].
Вещи такие, какие они существуют на самом деле,
становятся «вещами» перед нами лишь тогда, когда они покрываются всеми чувственными оболочками, которыми обеспечивает нас наша система органов чувств[133].
Вместо того чтобы
прийти к аккуратному выводу о том, что <…> объекты кажутся одними и теми же лишь в Umwelt’ах человеческих существ,
субъект принимает феноменологически окружающую его реальность за реальность, существующую на самом деле. Как пишет Икскюль:
так как чувственные сферы отдельных людей похожи во всех существенных аспектах, объекты в разных Umwelt’ах также представляются похожими. Отсюда люди сделали поспешный вывод, что объекты сами по себе являются автономными реальностями, имеющими собственное существование, независимое от субъекта[134].
Отсюда вполне логично следует, что
каждый объект становится чем-то совершенно иным по мере своего вхождения в различный Umwelt. Цветочный стебель, который в нашем Umwelt’е представляет собой поддержку для бутона, превращается для пенницы слюнявой (Philaenus spumarius) в трубку, полную жидкости, которую она высасывает для строительства своего покрытого пеной гнезда[135].
Этот сугубо человеческий Umwelt может быть также назван субъективной реальностью, если смотреть на нее не с точки зрения человечества вообще в ряду других живых существ, а изнутри конкретного человеческого Я. Субъективная реальность — это реальность, с которой человеческое Я вынуждено иметь дело и которая по умолчанию представляется ему исчерпывающей все существующее. Необходимо проделать над собой заметное интеллектуальное усилие, чтобы осознать хотя бы наличие объективной объективности, лежащей по ту сторону нашей субъективной реальности и лишь отчасти в этой субъективной реальности представленной.
Здесь возникает предельно любопытный вопрос — где именно эта субъективная реальность существует? Объективная реальность встречается с нашими органами восприятия, превращается в импульсы, обрабатываемые мозгом, которые после сложного анализа пересобираются в феноменологически данную нам субъективную реальность. Но где находится эта субъективная реальность? Можно сказать, что она существует в мозгу человека, однако никакое анатомическое исследование мозга не позволит нам эту реальность увидеть — все, что мы увидим, это обычные материальные органы человеческого тела. Получается, что она существует как бы нигде, в особом виртуальном пространстве, которое вполне может существовать в каком-то ином по сравнению с объективной объективностью измерении. Здесь мы, собственно, выходим на психофизическую проблему (или «проблему сознание — тело»), которая до сих пор не имеет своего решения ни в философии, ни в науке. Суть психофизической проблемы не столько в том, зачем сознание нужно (здесь можно предложить вполне убедительные ответы), сколько в том, как именно мозг порождает сознание (психическую реальность) и что собой эта психическая реальность представляет в смысле своих физических свойств.
Существует несколько попыток ответа на загадку сознания[136], я придерживаюсь «теории виртуальной реальности»[137]. Суть этой теории в том, что наше представление об окружающем мире подчинено иллюзии, согласно которой это представление существует вовне мозга — out of the brain illusion, — тогда как на самом деле
в нашем опыте мы никогда не находимся в непосредственном контакте с внешним физическим миром, мы взаимодействуем лишь с внутренним феноменальным миром: внутри мозга существует виртуальная реальность![138]
Как поясняет этот момент Ревонсуо,
когда мы воспринимаем мир, то мы непосредственно переживаем не внешние физические объекты сами по себе, но лишь их феноменальные репрезентации или же образы, порожденные в мозговой виртуальной реальности сознания[139].
Иллюзия в том, что мы
путаем феноменальные репрезентации (виртуальные объекты в мозгу) с реальными физическими объектами, находящимися где-то вне мозга[140].
Субъективная реальность — это виртуальная реальность, создаваемая человеческим мозгом в качестве интерфейса, позволяющего ориентироваться в окружающей реальности. По аналогии с программным обеспечением современных компьютеров, которые переводят сложный для овладения язык, понятный машинному харду, в дружественный пользователю интерфейс, визуально приятный и позволяющий осуществлять интуитивно понятные и осмысленные манипуляции с файлами и папками, мозг человека создает удобный для Я интерфейс взаимодействия организма как с самим собой, так и с окружающей этот организм средой.
Несмотря на мое общее согласие с этой теорией, термин «виртуальная реальность» представляется мне удачным лишь в качестве понятной современному человеку, знакомому с компьютерными технологиями, метафоры. Дело в том, что в этой так называемой виртуальной реальности человек проводит всю свою сознательную жизнь с небольшими перерывами на сон, в ходе которого мы попадаем в еще одну «виртуальную реальность», на этот раз полностью созданную нашим мозгом и лишенную любых явных референтов в окружающей реальности. Вместо «виртуальной реальности» я буду говорить о реальности психической, которую, безусловно, вполне можно пояснять через метафору виртуальности. В отличие от «виртуальности» понятие «психического» гораздо ближе к тому психоаналитическому языку, которого я собираюсь придерживаться в ходе своих размышлений.
Дмитрий Александрова Узланер – кандидат философских наук, психолог. Научный сотрудник РАНХиГС и МВШСЭН. Преподает теорию психоанализа в Высшей школе экономики. Данная работа основана на лекционном курсе «Введение во вселенную Жака Лакана (1901—1981)», который был создан в 2020 г. и который читался автором в ряде высших учебных заведений Москвы – в частности, Высшая школа экономики, Институт психоанализа на Чистых прудах. «Жак Лакан: введение» поможет читателю прийти к базовому пониманию лакановских теорий, проследить основной ход его мысли. Для широкого круга читателей.
Постсекулярность — это не только новая социальная реальность, характеризующаяся возвращением религии в самых причудливых и порой невероятных формах, это еще и кризис общепринятых моделей репрезентации религиозных / секулярных явлений. Постсекулярный поворот — это поворот к осмыслению этих новых форм, это движение в сторону нового языка, новой оптики, способной ухватить возникающую на наших глазах картину, являющуюся как постсекулярной, так и пострелигиозной, если смотреть на нее с точки зрения привычных представлений о религии и секулярном.
Макс Нордау"Вырождение. Современные французы."Имя Макса Нордау (1849—1923) было популярно на Западе и в России в конце прошлого столетия. В главном своем сочинении «Вырождение» он, врач но образованию, ученик Ч. Ломброзо, предпринял оригинальную попытку интерпретации «заката Европы». Нордау возложил ответственность за эпоху декаданса на кумиров своего времени — Ф. Ницше, Л. Толстого, П. Верлена, О. Уайльда, прерафаэлитов и других, давая их творчеству парадоксальную характеристику. И, хотя его концепция подверглась жесткой критике, в каких-то моментах его видение цивилизации оказалось довольно точным.В книгу включены также очерки «Современные французы», где читатель познакомится с галереей литературных портретов, в частности Бальзака, Мишле, Мопассана и других писателей.Эти произведения издаются на русском языке впервые после почти столетнего перерыва.
В книге представлено исследование формирования идеи понятия у Гегеля, его способа мышления, а также идеи "несчастного сознания". Философия Гегеля не может быть сведена к нескольким логическим формулам. Или, скорее, эти формулы скрывают нечто такое, что с самого начала не является чисто логическим. Диалектика, прежде чем быть методом, представляет собой опыт, на основе которого Гегель переходит от одной идеи к другой. Негативность — это само движение разума, посредством которого он всегда выходит за пределы того, чем является.
В Тибетской книге мертвых описана типичная посмертная участь неподготовленного человека, каких среди нас – большинство. Ее цель – помочь нам, объяснить, каким именно образом наши поступки и психические состояния влияют на наше посмертье. Но ценность Тибетской книги мертвых заключается не только в подготовке к смерти. Нет никакой необходимости умирать, чтобы воспользоваться ее советами. Они настолько психологичны и применимы в нашей теперешней жизни, что ими можно и нужно руководствоваться прямо сейчас, не дожидаясь последнего часа.
На основе анализа уникальных средневековых источников известный российский востоковед Александр Игнатенко прослеживает влияние категории Зеркало на становление исламской спекулятивной мысли – философии, теологии, теоретического мистицизма, этики. Эта категория, начавшая формироваться в Коране и хадисах (исламском Предании) и находившаяся в постоянной динамике, стала системообразующей для ислама – определявшей не только то или иное решение конкретных философских и теологических проблем, но и общее направление и конечные результаты эволюции спекулятивной мысли в культуре, в которой действовало табу на изображение живых одухотворенных существ.
Книга посвящена жизни и творчеству М. В. Ломоносова (1711—1765), выдающегося русского ученого, естествоиспытателя, основоположника физической химии, философа, историка, поэта. Основное внимание автор уделяет философским взглядам ученого, его материалистической «корпускулярной философии».Для широкого круга читателей.
В монографии на материале оригинальных текстов исследуется онтологическая семантика поэтического слова французского поэта-символиста Артюра Рембо (1854–1891). Философский анализ произведений А. Рембо осуществляется на основе подстрочных переводов, фиксирующих лексико-грамматическое ядро оригинала.Работа представляет теоретический интерес для философов, филологов, искусствоведов. Может быть использована как материал спецкурса и спецпрактикума для студентов.
Понятие «человек» нуждается в срочном переопределении. «Постчеловек» – альтернатива для эпохи радикального биотехнологического развития, отвечающая политическим и экологическим императивам современности. Философский ландшафт, сформировавшийся в качестве реакции на кризис человека, включает несколько движений, в частности постгуманизм, трансгуманизм, антигуманизм и объектно-ориентированную онтологию. В этой книге объясняются сходства и различия данных направлений мысли, а также проводится подробное исследование ряда тем, которые подпадают под общую рубрику «постчеловек», таких как антропоцен, искусственный интеллект, биоэтика и деконструкция человека. Особое внимание Франческа Феррандо уделяет философскому постгуманизму, который она определяет как философию медиации, изучающую смысл человека не в отрыве, а в связи с технологией и экологией.
Рынок искусства – одна из тех сфер художественной жизни, которые вызывают больше всего споров как у людей, непосредственно в нее вовлеченных, так и у тех, кто наблюдает за происходящим со стороны. Эта книга рассказывает об изменениях, произошедших с западным арт-рынком с начала 2000‑х годов, о его устройстве и противоречиях, основных теоретических подходах к его анализу. Арт-рынок здесь понимается не столько как механизм купли-продажи произведений искусства, но как пространство, где сталкиваются экономика, философия, искусство, социология.
Книга посвящена конструированию новой модели реальности, в основе которой лежит понятие нарративной онтологии. Это понятие подразумевает, что представления об истинном и ложном не играют основополагающей роли в жизни человека.Простые высказывания в пропозициональной логике могут быть истинными и ложными. Но содержание пропозициональной установки (например, «Я говорю, что…», «Я полагаю, что…» и т. д.), в соответствии с правилом Г. Фреге, не имеет истинностного значения. Таким образом, во фразе «Я говорю, что идет дождь» истинностным значением будет обладать только часть «Я говорю…».Отсюда первый закон нарративной онтологии: мы можем быть уверены только в том факте, что мы что-то говорим.
Взаимоотношения человека и природы не так давно стали темой исследований профессиональных историков. Для современного специалиста экологическая история (environmental history) ассоциируется прежде всего с американской наукой. Тем интереснее представить читателю книгу «Природа и власть» Йоахима Радкау, профессора Билефельдского университета, впервые изданную на немецком языке в 2000 г. Это первая попытка немецкоговорящего автора интерпретировать всемирную историю окружающей среды. Й. Радкау в своей книге путешествует по самым разным эпохам и ландшафтам – от «водных республик» Венеции и Голландии до рисоводческих террас Китая и Бали, встречается с самыми разными фигурами – от первобытных охотников до современных специалистов по помощи странам третьего мира.