Объединение стихий - [47]

— Ты правда не сердишься? — с сомнением уточнил друг, обнимая меня за талию.

— Не — а, — мотнула головой и отстранилась.

— Тогда пойдем, пройдемся? — предложил Том. — А потом выпьем кофе в кафе на площади перед музеем?

— А давай! — с легкостью согласилась я, беря своего спутника за руку. — Только давай пройдем там, где меньше всего народа. Мне нужно кое‑что рассказать тебе.

— Что‑то случилось? — уточнил Томас, крепко сжав мою ладошку.

— Случилось… — шумно выдохнула я и принялась медленно рассказывать другу последние новости.

Начала про сон и про то, что он в последствии стал явью. Показала татуировку. Томас внимательно меня слушал, не перебивая, лишь иногда задавая уточняющие вопросы. Мое запястье он рассмотрел особенно внимательно, потрогал и даже погладил. Но, я не смутилась и не отдернула руку, как сделала бы это истинная леди. Его действия мне казались правильными и вполне естественными. Мне были приятны его прикосновение и внимание к моей скромной персоне. Попыталась представить на месте Тома кого‑то другого… не получилось. Пожалуй, только с ним я могу быть самой собой, не утаивать ничего, рассказывать про все, что накопилось на душе и знать, что друг не станет болтать. Потому что я была уверенна — он знает меня лучше, чем кто‑либо другой и поддержит в любом случае. Кстати, поймала себя на мысли, что сама готова помочь ему в любую минуту, на какой бы дальнейший жизненный путь Томас не ступил. Я всегда буду рядом, если понадобится. Вот что значит настоящая крепкая дружба. А дружба ли? Или что‑то большее?

Мы шли по людной улице, а я все рассказывала. Теперь уже про так и не состоявшийся экзамен по Основам магии Земли. То, что Томас был удивлен таким поворотом событий — это мягко сказано. Он сузил карие глаза и как‑то обеспокоенно посмотрел на меня. Но я поспешила его заверить, что лично со мной все в порядке, что нельзя было сказать, про профессора Кандорскую.

Томас обнял меня рукой за плечи и притянул ближе к себе, что было недопустимо в публичном месте, если мужчина не является родственником или женихом. Но в моем случае Ворона ведь можно считать родственником, правда? Про то, чтобы представить его своим женихом, у меня пока не хватало смелости. Хватит с меня одного несостоявшегося жениха. Так же стоит отметить, что в таком положении мне было гораздо удобнее рассказывать другу о случившемся. Говорила‑то я практически шепотом, чтобы проходящие мимо нас зеваки ничего не смогли расслышать.

Когда я закончила рассказывать, Томас вкратце поделился своими новостями. Их было не так много, как у меня, все же совсем недавно в Институте благородных магов обнаружили присутствие двух магов — менталистов, поэтому там сейчас каждый начеку. Найти‑то их пока никто не может.

— А еще я сдал один экзамен на 'отлично' и два на 'хорошо', — доложил друг с важным лицом. — И при этом вообще не готовился, представь себе.

Вот ведь, хвастун!

— Ага, и я тоже в последнее время не готовлюсь к испытаниям, — кивнула я, стараясь сдержать улыбку. — К сегодняшнему экзамену так точно. А завтра у нас еще два…сомневаюсь, что преуспею сегодня вечером в зубрежке.

— А вот это не дело, — с неодобрением в голосе пожурил меня Том. — Почему ты мне ничего не написала? Сейчас ты проводишь время со мной, вместо того, чтобы сидеть и готовиться…

— Все нормально, — я сжала рукой его ладонь, которая крепко сжимала мое плечо, затем продолжила: — Я прекрасно знала, на что иду. Ри вон тоже с Брэдом гуляет и ничего. Кроме того, мне было необходимо тебе все рассказать лично.

Я выпустила его ладонь и стала ждать, что же на это скажет мой друг. Но перед тем, как Ворон заговорил, по моему телу уже знакомо стало разливаться такое родное приятное тепло.

— Опять мерзнешь, — констатировал воздушник. — Если ты завтра завалишь хотя бы один экзамен, я буду в этом виноват.

— Не будешь, — уверенно возразила я. — Потому что я все сдам. Нас весь семестр буквально муштровали по всем предметам, так что особенно зубрить мне ничего не нужно. Приду, перед сном пробегусь по — быстрому по пройденному материалу, и все.

Еще какое‑то время мы подшучивали друг над другом, пока не дошли до кафе. Кажется у меня почти дежавю: снова все места заняты за исключением одного столика, того самого, за которым я познакомилась с близнецами Эмиром и Элером.

Есть особо не хотелось, а потому мы заказали себе просто кофе и тарелку бисквитного печенья на двоих. Почему‑то показалось, что на улице нам было уютнее, нежели в этом кафе, где полным полно народа. Но я не обращала внимания на других, так как в эти минуты я была целиком и полностью поглощена увлекательной беседой с Томом. Мы говорили об учебе, общих увлечениях, но не затрагивали тему наших взаимоотношений. Несмотря на это, я чувствовала, что Хартен более не относится ко мне, как к подруге детства или сестре. И тысяча блохастых оборотней, мне это жутко нравилось! Если бы сейчас Ворон мне признался в своих чувствах, то я бы ответила… а не знаю что я бы ответила. Мне надо еще немного времени, чтобы привести свои мысли в порядок, чтобы определиться, чего хочет мое сердце. А он будто чувствовал это и не переходил определенной черты, за которой находилась моя растревоженная душа, раненая когда‑то любимым человеком и встревоженная последними событиями. Он прекрасно понимал, что для признаний еще слишком рано и поэтому держался немного на расстоянии, в роли друга. Конечно, его объятия назвать дружескими довольно сложно, но, я повторюсь: Том хорошо чувствовал меня и мои эмоции, а значит знал… догадывался эм — м-м… что я не буду против. Дряхлого вампира раздери, я действительно не против! Сама себе удивляюсь. А может, вся эта душевная рана только надумана? В самом деле, за состояние Томаса на первых двух курсах я переживала гораздо больше, нежели из‑за предательства Трайтона.