Трое мужчин сидели за столом в просторном помещении, которое было погружено в полумрак. На круглом столе прямо посередине мерцал белым хрустальный шар. Именно в него и смотрели мужчины.
— Я ничего не понимаю Харт, — нахмурился Иир.
— Рассветный, да смотри внимательнее! — Харт ткнул пальцем прямо в хрустальный шар из‑за чего по тому стали расползаться разноцветные круги. — Они сами не справятся.
— И ты для этого нас здесь собрал? Слушай ты, бог любви, — эти слова Иир сказал так брезгливо, что Харт уже думал обидеться, но в последний момент передумал. Что возьмешь с бога, который так же как и сумеречный не знает слова 'любовь'? — У меня дел выше крыши, а я торчу тут с тобой и подглядываю за смертными. А на кой оно мне надо?
— Рассветный, ты всегда был крайне невоспитан, — стихийный бог облокотился о спинку стула и укоризненно посмотрел на Иира. — А я поддерживаю идею бога любви. Все же маги и магессы находятся под моей защитой. Они лишь с моего благоволения при рождении, владеют той или иной стихией. А терять такие ценные кадры только из‑за того, что Саа захотел поиграть… Нет, я такого позволить не могу.
— Да кто вообще просил выпускать его из заточения, — прищурился Харт. — Сидел он себе спокойненько десять лет в лишениях и продолжал бы сидеть. Это только благодаря тебе Иир он снова с нами. И вот что уже вытворяет!
— Я ему не нянька, чтобы контролировать каждое его действие! — Стал повышать голос рассветный бог.
— Тогда что тобой двигало, когда ты его освобождал? — полюбопытствовал Эль.
— Стихийник, — рассветный устало посмотрел на Эля, — я еще раз повторяю: изначально уговор был о том, что он проводит в изоляции десять лет. Срок истек.
— Но он даже оттуда расстраивал нам все планы, — Харт стукнул кулаком по столу.
— Срок истек, — еще раз повторил Иир. — А подопечным стихийника будет полезно потягаться с марионетками Саа.
— Ты сам себе противоречишь, — хохотнул бог любви. — Сначала ты не горел особым желанием помогать смертным.
— А я и сейчас не буду им помогать. Я выбираю роль наблюдателя, — Иир встал из‑за стола и подошел к широкому окну.
Храм четырех богов был скрыт от глаз смертных. Только избранные знали сюда дорогу. И их было немного. На вид это был обычный старинный замок, каких много в мире Тэгерайс. Но полог невидимости хорошо защищал дом богов.
Раздался звук ударившейся о каменную стену двери и в помещение вошел сумеречный бог. Прошелся ненавидящим взглядом по своим братьям и остановился на Харте.
— Ты… — он стал надвигаться подобно грозовой туче на сидящего за идеально круглым столом бога любви. — Ты сукин сын…
Харт медленно поднялся со своего места и спокойно посмотрел в глаза своего брата. Они все были одного роста и даже чем‑то похожи друг на друга. Но вот, в отличие от сумеречного бога, Харт был носителем не черного цвета волос, а белого.
— Я просто немного помог, — спокойным голосом произнес бог любви.
— Ты подсунул им эти книжонки! — Саа бросил на стол две книги.
— Допустим и что? — так же спокойно продолжил Харт. — Я имел право им помочь.
— Имел, — это слово сумеречный бог чуть ли не выплюнул. — Захотел поиграть по крупному, братец?
— В смысле? — насторожился хозяин амуров.
— Хватит! — Иир повернулся в сторону говоривших, прекращая созерцать бушующее за окном замка море. — Саа, ты переходишь все границы. Ты хотя бы понимаешь, чем тебе это грозит?
— О да, — оскалился сумеречный бог. — У меня было десять лет это понять.
— То есть ты будешь продолжать свои игры? — спросил бог всех стихий.
— А ты догадливый, — бросил напоследок Саа и стремительно вышел из просторного помещения.
— Харт, а я вот одного понять не могу, — протянул до сих пор сидящий за круглым столом Эль. — С чего вдруг ты стал помогать магам? Зачем ты пихнул эти книги, — за этими словами последовал кивок головы в сторону двух, лежащих на столе, книг, — некоему Хартену.
— А мне фамилия его понравилась, — подмигнул брату бог любви и снова стал смотреть в хрустальный шар.
Года идут, а привычки не меняются
К Институтам мы подъехали, когда солнце уже основательно припекало. Томас как всегда первым вышел из кареты и помог мне спуститься с подножки на землю. Предлагал донести сумку хотя бы до главного входа в Институт благородных магесс, но я отказалась. Том недовольно нахмурился, но настаивать не стал. Упрямый. Думает, что я не видела, как он украдкой с самого начала пути массировал шею. А ведь это верный признак того, что у моего друга болит голова. И не просто болит, а раскалывается. Все же мы не один год знаем друг друга и его привычки и повадки у меня было время изучить очень хорошо. Поэтому‑то я и отказалась от его помощи. Стала бы в открытую проявлять заботу, дошло бы до ссоры.
Вообще в последнее время он часто мучился с головной болью. И это мне не нравилось. Пыталась его уговорить вызвать лекаря, но Томас упирался и в никакую не хотел слушать мои доводы. Благо, что мои настойки и отвары принимал исправно. Объясняя такую покладистость тем, что в отличие от этих так называемых лекарей, он мне доверяет. Ага, доверяет. Видела я пару раз, как он выливал принесенный мной отвар из окна. А когда я его поймала с поличным объяснил свой поступок тем, что эту кислятину невыносимую пить не будет. Ну прямо дите малое. Пришлось добавлять еще пару компонентов, чтобы изменить вкус лекарственного напитка. И именно с того момента он таки да, пил мои настойки и отвары.
