Оазис - [55]

И я стала слушать.

Яринка, несколько ночей подряд внимательно наблюдающая за гостями в их, так сказать, естественных условиях, совсем уж было отчаялась, и её прежняя шальная уверенность в своих силах начала таять перед лицом суровой действительности. Никто не собирался ей помогать, никто не стремился делиться советами о том, как быстро и надёжно заполучить мужчину, который захочет сделать её только своей. И чем больше Яринка смотрела на этих мужчин, тем больше понимала, что и она не хочет становиться приобретением кого-то из них, пусть даже ей удалось путём долгого самовнушения смириться с такой необходимостью. Ей хотелось пусть не полюбить того, кто станет её покупателем, но хотя бы испытывать к нему уважение. А испытывать уважение к тем, кого она еженощно видела в зале и на танцполе ресторана: пьяных, курящих, расхристанных, рыгающих и сорящих вокруг себя объедками, — моя подруга никак не могла. Все они напоминали ей отца: тот же бессмысленно-ленивый взгляд, то же презрительное выражение на лоснящихся лицах, те же грубые голоса. Тот же возраст. А Яринка могла представить себя если не с ровесником, то хотя бы с тем, кто не старше её больше чем на двадцать лет.

Поэтому, когда однажды среди уже знакомых, приевшихся до отвращения морщинистых лиц, она увидела одно юное, то, даже не успев разглядеть его, уже знала — то, что надо! Тот, кто ей нужен. И, как ни странно, но это действительно оказался он. Ян. Молодой, симпатичный, с такими же, как у самой Яринки, рыжими, чуть вьющимися волосами, такими же зелёными глазами в обрамлении золотистых ресниц, таким же изящным телосложением.

Он и вёл себя по-другому, не похоже на остальных, тех, от скотского поведения которых Яринку уже воротило. Не пил алкоголь, не курил вонючие сигареты, чей дым неизменно висел в воздухе ресторана, начиная с раннего вечера, не пытался шлёпнуть по попам проходящих мимо официанток, не свистел в два пальца, глядя на очередную крутящуюся на подиуме красавицу. И за его столиком было чисто, что среди царящего вокруг свинства выглядело просто чужеродно. А ещё он казался скучающим и даже печальным.

Понаблюдав за удивительным юношей и не обнаружив в нём ни малейшего изъяна, Яринка бросилась к девушке-официантке, которая обслуживала его столик. Девушка оказалась простой, она жила в одном из типовых домиков недалеко от нас, и в ней не было ни грамма той заносчивости, которой отличались девицы Айсберга. Она охотно рассказала моей подруге, что видит этого молодого человека здесь впервые, но он пришёл с одним из постоянных гостей, и есть основания предполагать, что это его сын. Выслушав доброжелательную официантку, Яринка снова прильнула к окну раздачи, украдкой наблюдая за сидящим к ней вполоборота юношей. И именно в эту минуту почувствовала нечто, что она назвала озарением, а я про себя решила, что это было не что иное, как Яринкина версия голоса-без-слов.

Так или иначе, но подруга поняла: сейчас или никогда. Или решиться взять судьбу в свои руки, или сдаться и покорно ждать, когда её выберет одна из старых свиней в мужском обличии, недостатка в которых тут никогда не наблюдалось. Она бросилась в гримёрку, нашла на столе чей-то карандаш для бровей, клочок бумаги, нацарапала на нём несколько слов, и вернулась в кухню ресторана, где второй раз поймала добрую официантку.

Услышав, чего от неё хотят, та испугалась и принялась отнекиваться. Однако, то ли Яринка была очень убедительна, то ли девушка действительно попалась понимающая, но после отчаянных уговоров она взяла Яринкину записку. И положила её под салфетку на подносе, который вскоре понесла медноволосому юноше.

— Ничего себе! — я слушала, раскрыв рот. Подруга словно пересказывала мне один из тех романов, что в приюте доставал для нас Дэн: тайные послания, запретная любовь, встречи украдкой… — А что ты написала-то?

Яринка гордо улыбнулась.

— Ну, я подумала, что, если всё откроется, то на семь бед один ответ, и решила писать так, чтобы он не мог не заинтересоваться. И написала: «Только вы можете мне помочь! Ровно в полночь в мужском туалете».

Я недоверчиво вытаращила глаза, а потом начала хохотать.

— В туалете?! Серьёзно? Ну вот, я только на романтику настроилась, а тут… туалет! А как ты туда попала вообще?

— Да проще некуда. Надела халат уборщицы, он всегда в подсобке висит, взяла пакет под мусор и пошла, вроде как прибираться. Никто и внимания не обратил.

— И он пришёл?

— Пришёл, — голос Яринки зазвучал тепло. — Ровно в полночь. И я сказала, что хочу с ним встретиться, чтобы поговорить. Он удивился сначала, даже немного рассердился, но я сделала руки вот так, будто молюсь, и напомнила, что рыжий рыжему всегда должен помогать.

Я снова засмеялась, откинувшись на подушку.

— Ага, ему тоже стало смешно, — довольно кивнула Яринка. — И он сказал, что, раз уж волею судьбы мы оба рыжие, то можем увидеться сейчас на улице, там и поговорить. Тут я вспомнила Дэна, как он встречу со скамейкой придумал, и мы договорились, что через пятнадцать минут Ян выйдет из Айсберга и сядет на последнюю скамейку справа от крыльца. Помнишь, там кусты с цветами? Вот я в них и спряталась, прямо за скамейкой. И мы с Яном поговорили.