«О» - значит омут - [47]

Улф был благородным животным. Я должен был держать его, пока он умирал. Я должен был ему это, и Лиаму тоже.

Я пыталась отвлечься, думая сразу о шести других вещах и дыша ртом, в надежде, что сумею сдержаться. В это время Вуфер, желтая дворняга, поднялся, подошел к Фланнагану и положил морду ему на колени, глядя на него вверх из-под клочка шерсти над глазами.

Фланнаган улыбнулся и почесал его за ушами.

Я откашлялась.

— У меня никогда не было собаки.

— Ну что же, я поклялся, что никогда не заведу новую, и вот, пожалуйста. Этому парню пятнадцать лет и он пока что живет. Может, мне повезет, и я уйду раньше него. В любом случае, вот история Улфа. Вы застали меня врасплох. Никогда не думал, что еще о нем услышу.

— Большое спасибо за информацию.

— А что насчет вас? Вы так и не объяснили, как к вам попал ошейник.

Я изложила краткую версию о своей встрече с Майклом Саттоном, его столкновении с двумя парнями, копавшими яму и его подозрениях насчет Мэри Клэр Фицжу.

Фланнаган помнил исчезновение ребенка. Все остальные имена, которые я упоминала, ничего для него не значили. Он не знал ни Керкенделлов, ни Саттонов и никого с Алита Лэйн.

Я пожала плечами и сказала:

— Может быть, здесь нет никакой связи. Может быть то, что Улф был там похоронен, это чистое совпадение. Просто это кажется странным. Я ничего не знаю о правилах, как положено усыплять собак. Может быть, его похоронил ветеринар.

— Я не знаю, почему бы он это сделал. Он видел пса только один раз, так что не было никакой эмоциональной связи между ними двумя. Я знаю, что я его не хоронил, и как он оказался в Хортон Рэвин, неизвестно. Что еще вы хотели узнать?

— Наверное, это все. Вы помните имя ветеринара?

— Сходу не припомню. Я могу проверить в документах. Это займет время, но я буду рад помочь.

— Это было так давно. Не могу поверить, что вы еще храните документы за то время.

— Дайте мне ваш телефон, и посмотрим, что я смогу найти.

— Я буду очень благодарна.

Фланнаган смотрел, как я нацарапала свой домашний телефон на обороте визитки, и когда я отдавала ее ему, сказал:

— Будьте поосторожней, когда называете этот город Пипхоулом. Местным это может не понравиться. Мы называем его Пуэрто.

— Спасибо, что предупредили. Я буду осторожна.

Вернувшись в офис, я нашла сообщение на автоответчике.

— Эй, Кинси. Это Таша. Я хотела поймать тебя, пока ты не ушла. Мы хотели убедиться, что ты получила приглашение. Не могла бы ты позвонить и сказать мне, сможешь ли приехать?

Это будет в субботу, 28 мая, на всякий случай, если приглашение не пришло. Мы очень хотели бы тебя увидеть. Надеюсь, у тебя все хорошо.

Она дважды повторила свой номер телефона, как будто я стояла с карандашом и все записывала. Как часть моего нового курса на толерантность, я, вообще-то, записала номер.

Сделав это, я вырвала листок из блокнота, скомкала и бросила в мусорную корзину.

Мне даже не хотелось его вытащить, отчасти потому, что я знала, что сегодня понедельник и мусор не заберут еще два дня. Достаточно времени для решения.

Я посмотрела на часы. Было 5.15, время собираться и уходить домой. Я только что заперла дверь и шла по дорожке, когда из-за угла выехала машина цвета морской волны с Саттоном за рулем. Верх был опущен, а его волосы взъерошены. Я ждала, пока он припаркуется, размышляя, почему он вернулся. Даже с такого короткого расстояния было больше похоже, что ему восемнадцать, чем двадцать шесть. Иногда я замечаю, что некоторые люди застревают на какой-то стадии жизни, после которой выглядят примерно одинаково.

Через десять лет он будет выглядеть так же, за исключением заметных вблизи морщинок у глаз и подбородка.

Он вышел из машины и пошел в мою сторону, наклонив голову, руки в карманах. Заметив меня, остановился.

— О! Вы уже уходите?

— Это было моим намерением. Что случилось?

— Можете уделить мне несколько минут?

— Конечно.

Он стоял, видимо, думая, что я развернусь и открою дверь. Он сказал:

— Я бы предпочел поговорить в приватной обстановке.

Я обдумала проблему. Когда ко мне приходит клиент, я обычно предлагаю чашку кофе, часто надеясь, что он откажется. Иногда оказывается, что кофе, это бОльшая заморочка, чем мне хотелось бы. Включить машину, дождаться, пока кофе будет готов, расспросить о предпочтениях (черный, молоко, сахар, без сахара), проверить наличие нужных запасов.

Я храню пакетики сахара под рукой, но молоко неизбежно портится, и что тогда? Все говорят о вреде молочного порошка, но кого это заботит? Я бы лучше покончила с болтовней и перешла сразу к делу. Допустим, Саттон войдет в офис и усядется. Если я его впущу, как мне удастся его выгнать?

— Это срочно?

— Довольно срочно. Мне так кажется.

— Можем мы, с таким же успехом, поговорить здесь?

— Наверное.

Некоторое время мы глядели друг на друга.

— Я готова в любое время, — сказала я.

— Я пытался придумать, как об этом рассказать. Помните, как мы стояли у дороги, когда полицейские копали?

— Четверг на прошлой неделе. Я помню это хорошо.

— Многие люди останавливали машины и выходили, чтобы посмотреть, что происходит.

— Точно.

Я пыталась разгадать его намерения. Я ждала, что он упомянет свою сестру, Ди, Диану Алварес, пытаясь компенсировать ущерб, который она могла нанести, угостив меня его сказками о сексуальном насилии. Я чуть не заговорила о ней сама, надеясь его остановить.