«О» - значит омут - [45]

Я свернула на Зарина авеню, проверила номер дома и остановилась у одноэтажного кирпичного строения с грубо встроенной трубой, пронзающей крышу с одного конца.

Выкрашенный в белый цвет штакетник окружал двор, включая посыпанную гравием подъездную дорожку. Несколько грядок с овощами были огорожены сеткой. Лохматая дворняжка пробудилась от дремоты и медленно направилась в мою сторону, виляя хвостом.

Клок шерсти, свисавший с ее головы, создавал впечатление, что она смотрит из-за куста.

Это была уже третья собака, с которой я столкнулась за последнюю неделю, и я чувствовала, что мое сопротивление слабеет. Собаки, которых я встретила, были приятной командой и, пока ни одна из них не лаяла, не рычала, не огрызалась, не кусалась, не прыгала на меня и не слюнявила, я была рада знакомству.

Эта проводила меня до двери и с ожиданием наблюдала, как я постучала по раме. Она изучала дверь вместе со мной, время от времени посылая мне взгляды, чтобы показать, что она следует плану и поддерживает меня в моих начинаниях.

Мужчина, открывший дверь, должнен был быть потомком одного из представителей голубоглазого ирландско-испанского клана, который процветал в Пипхоуле с середины 1800-х. Его волосы были цвета нового кирпича, коротко подстриженные и тронутые сединой. Он был высокий, худощавый и мускулистый, с орехово-коричневым цветом лица, который свидетельствовал о долгих часах пребывания на солнце. Его джинсы были поношенными и держались низко на бедрах, а голубая рубашка была разорвана на рукаве. Я бы сказала, что ему под семьдесят.

— Да?

— Извините за беспокойство, но я ищу П.Ф. Санчеса.

— Это я. А вы кто?

— Кинси Миллоун.

Я чувствовала, что он размышляет, не торгую ли я вразнос парфюмерной продукцией, в то время, как я размышляла, женат ли он. В справочниках не упоминалась жена, и он не носил обручального кольца. Васильковая голубизна его глаз была такого же оттенка, как у Генри.

— Можно узнать, что значит П.Ф?

— Пласидо Фланнаган. Меня называют Фланнаган или иногда Флан. У меня есть дядя и два двоюродных брата по имени Пласидо, поэтому я пользуюсь вторым именем.

— Значит, вы приходитесь Гарри Фланнагану кем, пра-правнуком?

— Погодите. Вы — любительница генеалогии. Обычно я слышу такую историю, когда незнакомые спрашивают меня о Гарри.

— Вообще-то я — частный детектив.

Он поскреб подбородок.

— Это что-то новенькое. Что привело вас к моей двери?

— Я нашла ваш телефонный номер на ошейнике, закопанном вместе с собакой.

Меня заинтересовали обстоятельства. На всякий случай — вы числитесь в Пипхоуле в двух справочниках, оттуда я и узнала ваш адрес.

— Собака.

— Мертвая.

Его рот скептически опустился.

— Вуфер — моя единственная собака, и вы на нее смотрите. Он, может, и старый, но, насколько я могу судить, еще живой. Вы уверены?

— Вполне. Собаку звали Улф.

Он застыл на мгновение, потом покосился на меня.

— Как вы сказали, вас зовут?

— Кинси.

Он распахнул дверь.

— Вам лучше зайти.

Я вошла в дом, оказавшись прямо в главной комнате, Вуфер шел за мной по пятам. Пес обошел комнату по периметру с опущенным носом, следуя запаху невидимого существа, очень возможно, самого себя. Дом был старым. Толстые стены были оштукатурены, на потолке выступала балка, потемневшая от времени. В углу был полукруглый камин. Каминная полка была деревянная, с парой оленьих рогов над ней.

Мебель была викторианская, четыре стула и два дивана, выставленные вдоль стен, как будто середина была очищена для танцев. Три ветхих коврика лежали на полу, и Вуфер выбрал самый большой для следующей фазы своего сна.

В комнате пахло влажным пеплом, застоявшийся запах огня прошедшей зимы.

Фланнаган знаком пригласил меня сесть, и я села на стул с древним сиденьем из черного конского волоса. Учитывая мой обычный мыслительный процесс, я была моментально сбита с толку самим наличием конского волоса, размышляя, было ли сиденье на самом деле обито лошадиной шкурой. Это не могло быть сделано в сегодняшние дни, но наши предки не были озабочены теперешними сентиментами и верили, что животные предназначены для использования человеком. Даже после смерти ничего не пропадало.

Фланнаган уселся справа от меня на розовом бархатном диванчике с красивой отделкой из красного дерева. Обивка местами потерлась, но простежка сохранилась и все кнопочки были на месте. Он уперся локтями в колени и сложил вместе свои искривленные пальцы.

— Почему вы интересуетесь Улфом? Его нет уже лет двадцать.

— Я знаю. Если моя информация верна, его похоронили в Хортон Рэвин в июле 1967 года.

Фланнаган помотал головой.

— Это невозможно. Вы ошибаетесь.

— Судя по всему, он был немецкой овчаркой.

Я сунула руку в карман, достала голубой кожаный ошейник с биркой и передала ему.

Он изучил бирку сзади и спереди, а потом провел большим пальцем по имени собаки.

— Черт.

— Я так понимаю, вы были знакомы.

— Он принадлежал моему сыну. Лиам разбился на мотоцикле в 1964 году. Ему было восемнадцать. Он въехал на своем Харлее на участок гравия на 101, и мотоцикл занесло под колеса встречной машины.

Я смотрела на него, не говоря ни слова, давая высказаться.

Фланнаган наклонил голову в одну, потом в другую сторону, чтобы снять напряжение. Его голубые глаза встретились с моими.