О Вячеславе Менжинском - [82]
Такую «организацию» Савинкову нужно дать. На эту приманку, при его самолюбии, он клюнет. Если разобраться, у него нет иного выхода.
В простой, казалось, схеме угадывалась та несокрушимая логика, которая всегда обесценивает целостность тактического замысла, надежность и реальность операции.
— Подумайте в этом направлении, Вячеслав Рудольфович. Насчет Генуэзской конференции Решетов что-нибудь конкретное сообщил?
— Пока нет. Но ход к Торгпрому oн нащупал.
Коншин принял инженера Галаваса. Остро поблескивая глазами, он долго расспрашивал о Петербурге. Задавал неожиданные вопросы о фамилиях профессоров, преподававших в университете, дотошно расспрашивал о службе в филиале фирмы «Вало и сын».
Выручили добротно сработанная легенда и подлинные документы инженера Галаваса, который в самом деле был сослуживцем Решетова по фирме, а в девятнадцатом году умер в Москве от тифа и был похоронен на Ваганьковском кладбищ?.
— Ладно, не будем больше предаваться воспоминаниям, — сказал наконец Коншин. — Меня интересует ваша конкретная специальность, господин Галавас. К сожалению, не так уж много русских инженеров убежало за границу. Здесь больше тех, кто умеет хорошо стрелять и командовать. Позвольте полюбопытствовать, каким непосредственно ткацким оборудованием вам приходилось заниматься?
— Станки системы Норнтропа с автоматической сменой шпуль. Их поставляла тогда фирма «Вало и сын». Превосходные машины. Шпуля в них держится без шпринки, только боковым защемлением головки, и потому ее можно вдвигать сверху…
Коншин кивнул и переглянулся с тяжелолицым человеком, который на протяжении всей беседы сидел в кабинете поодаль, у окна.
Решетов проследил взгляд и накрепко засек в памяти крупный мясистый нос, длинный подбородок и костлявые крупные надбровья молчаливого незнакомца. Приметил его тяжело оттопыривавшийся карман и решил, что это, видимо, телохранитель или вышибала. Наверняка к Коншину лезут и непрошеные визитеры, и надоедливые попрошайки из беглых соотечественников.
— При этом новая шпуля с утком выдавливает уже отработанную, — продолжал рассказывать инженер Галавас. — Разрешите, я сейчас набросаю схему, чтобы вам было понятнее…
Решетов достал записную книжку и начал одну за другой вычерчивать схемы ткацких станков системы Норнтропа и многословно объяснять особенности движения ремизок, батанов, челноков и гонков.
У Коншина поскучнели глаза, и он сказал, что подумает над предложением услуг, которое сделал инженер Галавас.
Потом дня три за «инженером Галавасом» следили на улице, в кафе, в дешевых кинематографах и окраинных магазинах и во всех прочих местах, где полагалось бывать беглому русскому инженеру, располагающему скромными средствами и озабоченному поиском работы.
В гостинице кто-то тщательно осмотрел вещи постояльца.
Предосудительного, видимо, ничего не было обнаружено. Когда инженер Галавас снова позвонил Коншину, тот сразу же назначил ему встречу.
На этот раз они разговаривали вдвоем.
— Как вы смотрите на то, Исидор Максимилианович, чтобы возвратиться в Ригу? В нашей фирме открывается там вакансия технического консультанта. Солидный оклад, представительские, бесплатная квартира…
— В чем будет состоять моя работа?
— Видите ли, Исидор Максимилианович, перед отъездом в сии палестины я имел доверительную беседу с преданными сотрудниками и просил их принять все меры, чтобы сохранить принадлежащие мне предприятия, оборудование, машины, запасы сырья и материалов. Вполне понятная забота хозяина. Но события развивались так, что усилия преданных людей обратились пользой большевикам: они начинают пускать сбереженные фабрики и заводы. Надеюсь, вы понимаете, что произойдет, если, например, комиссары не только восстановят нефтяные вышки господина Нобеля и братьев Гукасовых, но и увеличат добычу нефти?
— Пока это проблематично.
— Деловые люди должны смотреть вперед, господин Галавас, — жестко отмахнул реплику Коншин. — Что бы там ни болтали наши эмигрантские газетенки, я считаю, что нэп показал не слабость большевиков, а их силу, их способность трезво учитывать обстановку и использовать ее для скорейшего восстановления хозяйства. Здесь мы должны вбивать сейчас главный клин. У комиссаров нет делового опыта, навыков хозяйственной деятельности, им не хватает технических специалистов, сырья, материалов. Как бы они ни горячились, в деле восстановления хозяйства они вынуждены будут пойти на поклон к Европе. И вот тогда мы, промышленники, продиктуем условия и поставим большевиков на колени…
Виктор Анатольевич ощутил, что наступил подходящий момент прощупать почву.
— Но сообщения о предстоящей конференции в Генуе и о приглашении туда большевистской делегации…
— Вздор! Газетная писанина. Мы не позволим большевикам появиться в Генуе.
— Но если все-таки договоренность о встрече в Генуе будет достигнута?
— При чем тут договоренность? — запальчиво воскликнул Коншин. — Пусть договариваются присяжные дипломаты. Политику вершат деловые люди. И у нас есть возможности заткнуть рот любому. Прошлый раз я не познакомил вас с моим гостем. Штаб-ротмистр Эльвенгрен. За хорошие деньги он умеет стрелять без промаха…
Книга посвящена Михаилу Сергеевичу Кедрову, видному партийному и государственному деятелю, соратнику В. И. Ленина. В ней собраны новые и ранее публиковавшиеся воспоминания, воссоздающие события жизни профессионального революционера, одного из первых издателей произведений В. И. Ленина, военного деятеля, члена коллегии ВЧК, активного организатора народного здравоохранения. Всесторонне одаренный человек, он отдал всего себя делу революции.Книга адресуется массовому читателю.
Книга Т. Гладкова и М. Смирнова посвящена жизни большевика Вячеслава Рудольфовича Менжинского, прошедшего путь от пропагандиста-революционера в студенческих и рабочих кружках до заместителя Ф. Э. Дзержинского по Особому отделу ВЧК, председателя ОГПУ.
Статья из ежегодника «Наука и Человечество 1992–1994 год».
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Народный артист СССР Герой Социалистического Труда Борис Петрович Чирков рассказывает о детстве в провинциальном Нолинске, о годах учебы в Ленинградском институте сценических искусств, о своем актерском становлении и совершенствовании, о многочисленных и разнообразных ролях, сыгранных на театральной сцене и в кино. Интересные главы посвящены истории создания таких фильмов, как трилогия о Максиме и «Учитель». За рассказами об актерской и общественной деятельности автора, за его размышлениями о жизни, об искусстве проступают характерные черты времени — от дореволюционных лет до наших дней. Первое издание было тепло встречено читателями и прессой.
Дневник участника англо-бурской войны, показывающий ее изнанку – трудности, лишения, страдания народа.
Саладин (1138–1193) — едва ли не самый известный и почитаемый персонаж мусульманского мира, фигура культовая и легендарная. Он появился на исторической сцене в критический момент для Ближнего Востока, когда за владычество боролись мусульмане и пришлые христиане — крестоносцы из Западной Европы. Мелкий курдский военачальник, Саладин стал правителем Египта, Дамаска, Мосула, Алеппо, объединив под своей властью раздробленный до того времени исламский Ближний Восток. Он начал войну против крестоносцев, отбил у них священный город Иерусалим и с доблестью сражался с отважнейшим рыцарем Запада — английским королем Ричардом Львиное Сердце.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.
Книга А.К.Зиберовой «Записки сотрудницы Смерша» охватывает период с начала 1920-х годов и по наши дни. Во время Великой Отечественной войны Анна Кузьминична, выпускница Московского педагогического института, пришла на службу в военную контрразведку и проработала в органах государственной безопасности более сорока лет. Об этой службе, о сотрудниках военной контрразведки, а также о Москве 1920-2010-х рассказывает ее книга.