О возможности жизни в космосе - [9]
— Ну, как? Проводил?
— А ты откуда знаешь?
— Я же был там… Ну?
— Что, ну?
— Я спрашиваю, ты проводил?
— Нет!
— Почему? Решил вести тихий и культурный образ жизни?
— Просто так.
Андо понял, что другу не хочется говорить на эту тему, и перевел разговор:
— Ты немецкий сделал?
— Разве на сегодня задавали?
— Конечно. Где ты витал?
Аарне махнул рукой и сказал:
— Я сейчас сделаю. А ты-то сделал?
— Нет.
— Н-да, тогда придется что-нибудь придумать…
И они получили по двойке.
Черная осень…
После уроков Аарне сказал:
— Я никогда не чувствовал такой лени и усталости, как в этом году… Хоть реви.
— Давай выйдем из этого дома, а тогда реви, сколько хочешь, — сказал Андо мрачно. — А здесь не ревут.
Да, казалось, что вся школа улыбается. Такое впечатление создавалось у постороннего, один раз прошедшего по коридору во время перемены. Здесь был смех во всех вариациях, от едва заметной улыбки до громкого хохота. Никто не плакал, слез не было видно. Школа не терпела чувствительности. Кто хотел поплакать, тот забирался в угол под лестницей, оставался в классе или исчезал в уборной. Только так плакали в этом доме.
Но в общем слез было не так уж много; больше смеялись, так как смеясь легче было переносить горести.
А горести случались часто. Труднее всего было в одиннадцатом классе. Раньше можно было ехать, не оглядываясь: путь вел далеко за горизонт, теперь же зоркий глаз различал приближение какого-то финиша. Трудно предсказать, каким будет этот финиш: возможно, там ждет пропасть.
К сожалению, человек — оптимист даже тогда, когда этого не нужно. Эх, поехали!
Дни проходили однообразно. Самые незначительные события обретали значимость, если только давали повод отклониться от монотонного ритма повседневной жизни. К примеру, школьный вечер, который состоится в субботу.
— НИКАК НЕ ПОЙМУ, ЧТО ЭТО ТАКОЕ, — повторил Аарне. — Уже вторая пара за эту неделю… И должен сознаться, что чувствую себя относительно спокойно…
— Затишье перед бурей, — сказал Индрек.
…Машина мчится к финишу.
Ритмичный день
СЕГОДНЯ ШКОЛЬНЫЙ ВЕЧЕР.
Аарне быстро оделся и посмотрел на часы. До начала оставалось больше часа. Спешить некуда, но и в комнате сидеть тяжело.
По радио женственный тенор исполнял медленную сентиментальную мелодию. На улице уже стемнело. Громко тикали часы.
Тетя Ида вязала на своем диване и время от времени бросала на Аарне поверх очков понимающие взгляды. Затем она подтолкнула свою сестру Амалию, сидевшую на краю дивана:
— Аарне сегодня так взволнован, даже приятно смотреть…
Тетя Амалия понимающе улыбнулась.
— Куда же он собирается?
— На вечер, — сказала тетя Ида.
Аарне поднялся и вышел в соседнюю комнату, но голос тети Иды преследовал его и там:
— Аарне, даже по твоей походке можно догадаться, что ты влюблен…
А через некоторое время добавила:
— И я была молодой. И я разбираюсь в этих делах, так-то…
У тети сегодня было хорошее настроение. Она гордилась открывшимися в ней способностями психолога.
Аарне надел пальто и вышел на улицу.
Было темно, и он сразу же у дверей споткнулся. Сердито сплюнув, он выбежал из ворот.
А в комнате тетя Ида сказала сестре:
— Вот, уже и дверьми начинает хлопать.
…СВЕРХУ, С ЧЕТВЕРТОГО ЭТАЖА, доносилась музыка. Окно было холодным, щеки у Аарне горели. Он стоял в темном коридоре, и на его лице дрожал свет ночного города.
Боюсь говорить с тобой, боюсь молчать. Кто скажет тебе то, что я хотел бы сказать? Эти слова будут сказаны. Но кто поверит, что это я хотел произнести их первым?
В коридоре послышались шаги. К нему приближался Индрек.
— Почему мы грустим?
— Просто так.
— Излей свою душу. Я лекарь и сумею вылечить любую хандру! — Индрек поправил галстук и галантно поклонился.
— Будто сам не понимаешь?
— Ах, так… — Индрек пригладил волосы. — Хорошо. Чего ты боишься?
— Боюсь, что наделаю глупостей. Знаешь, мне кажется, что я веду себя как недотепа.
— Все в твоих руках…
— Конечно. Но это… риск. Я боюсь опозориться.
— Здесь, в коридоре, ты рискуешь еще больше. — Индрек заметил спускавшегося по лестнице Андо и позвал:
— Иди сюда!
Андо подошел с подчеркнутым безразличием. Инга уехала к бабушке, и Андо относился ко всему окружающему с презрением.
— Ты из зала? Тогда скажи Аарне, как он рискует, не приглашая Майю танцевать.
Андо устало улыбнулся.
— Должен сказать, что эта барышня имеет успех…
Аарне выпрямился.
— Пошли наверх! — Он решительно зашагал по лестнице. Протиснувшись сквозь толпу ребят у двери зала, он остановился лишь на миг; теперь он уже не колебался. Покинув удивленных друзей, он подошел к Майе и пригласил ее танцевать.
Индрек усмехнулся:
— Посмотрим, что из этого выйдет…
— Выйдет то, что должно выйти, повеселимся на свадьбе, — безразлично ответил Андо.
…У Майи были тонкие и теплые руки.
— Жарко.
— Ужасно.
— Здесь очень тесно…
— Много народу…
— Но вам, несмотря на это, нравится танцевать? — спросил Аарне.
— Зависит от партнера…
Аарне смутился и не сумел ничего ответить. Майя едва заметно усмехнулась.
Вечер продолжался. Фокстрот рвал на куски теплый, пахнувший потом и парфюмерией воздух. Его ритм придавал всему вечеру особое настроение.
А они все танцевали. У Майи была гибкая фигура и легкие ноги. Аарне прижал девушку к себе. Она непроницаемо глядела вверх, и Аарне опять смутился.
Художественные поиски молодого, но уже известного прозаика и драматурга Мати Унта привнесли в современную эстонскую прозу жанровое разнообразие, тонкий психологизм, лирическую интонацию. Произведения, составившие новую книгу писателя, посвящены нашему современнику и отмечены углубленно психологическим проникновением в его духовный мир. Герои книги различны по характерам, профессиям, возрасту, они размышляют над многими вопросами: о счастье, о долге человека перед человеком, о взаимоотношениях в семье, о радости творчества.
Автору книги, которую вы держите в руках, сейчас двадцать два года. Роман «Прощай, рыжий кот» Мати Унт написал еще школьником; впервые роман вышел отдельной книжкой в издании школьного альманаха «Типа-тапа» и сразу стал популярным в Эстонии. Написанное Мати Унтом привлекает молодой свежестью восприятия, непосредственностью и откровенностью. Это исповедь современного нам юноши, где определенно говорится, какие человеческие ценности он готов защищать и что считает неприемлемым, чем дорожит в своих товарищах и каким хочет быть сам.
Книга первая. Посвящается Александру Ставашу с моей горячей благодарностью Роман «Дискотека» это не просто повествование о девичьих влюбленностях, танцульках, отношениях с ровесниками и поколением родителей. Это попытка увидеть и рассказать о ключевом для становления человека моменте, который пришелся на интересное время: самый конец эпохи застоя, когда в глухой и слепой для осмысливания стране появилась вдруг форточка, и она была открыта. Дискотека того доперестроечного времени, когда все только начиналось, когда диджеи крутили зарубежную музыку, какую умудрялись достать, от социальной политической до развеселых ритмов диско-данса.
Книга вторая. Роман «Дискотека» это не просто повествование о девичьих влюбленностях, танцульках, отношениях с ровесниками и поколением родителей. Это попытка увидеть и рассказать о ключевом для становления человека моменте, который пришелся на интересное время: самый конец эпохи застоя, когда в глухой и слепой для осмысливания стране появилась вдруг форточка, и она была открыта. Дискотека того доперестроечного времени, когда все только начиналось, когда диджеи крутили зарубежную музыку, какую умудрялись достать, от социальной политической до развеселых ритмов диско-данса.
Второй роман о Веронике. Первый — «Судовая роль, или Путешествие Вероники».
Книга представляет собой оригинальную и яркую художественную интерпретацию картины мира душевно больных людей – описание безумия «изнутри». Искренне поверив в собственное сумасшествие и провозгласив Королеву психиатрии (шизофрению) своей музой, Аква Тофана тщательно воспроизводит атмосферу помешательства, имитирует и обыгрывает особенности мышления, речи и восприятия при различных психических нарушениях. Описывает и анализирует спектр внутренних, межличностных, социальных и культурно-философских проблем и вопросов, с которыми ей пришлось столкнуться: стигматизацию и самостигматизацию, ценность творчества психически больных, взаимоотношения между врачом и пациентом и многие другие.
Франтишек Ставинога — видный чешский прозаик, автор романов и новелл о жизни чешских горняков и крестьян. В сборник включены произведения разных лет. Центральное место в нем занимает повесть «Как надо умирать», рассказывающая о гитлеровской оккупации, антифашистском Сопротивлении. Главная тема повести и рассказов — проверка людей «на прочность» в годину тяжелых испытаний, выявление в них высоких духовных и моральных качеств, братская дружба чешского и русского народов.