О воле и «свободе воли» - [5]

Свобода вышестоящего ограничивается либо свободой еще более вышестоящего, либо введением контрольных, равнозначимых критериев рефлектирования. При внесении высших критериев свобода превращается в неслучайное движение мысли, а трактовка «свободности» предопределяется невидением нижестоящим или критиком действия оснований, критериев. Свобода опознается как иллюзия свободности или как вполне законный момент рефлексивного цикла, где переход от нормы к норме опосредуется проблематизацией.

Предшествующее рассматривание сущности и проблемного поля позволяет остановиться на соотнесении с имеющимися в литературе версиями. Едва ли следует согласиться с тем, что воля состоит в направленности на реализацию внутренних сил (Августин). Их можно реализовывать и вне волевого поведения в ходе самореализации. Другое дело, что можно поставить целью реализацию внутренних сил, иметь способ реализации, затруднения на пути реализации и вовлечь волевой механизм в преодоление затруднений. Но такая трактовка отличима от мнения Августина.

Нельзя считать, что воля и разум являются одним и тем же. (Спиноза). Разум или особая форма мыслительных усилий может осуществляться и без воли. Если же возникают затруднения на пути действия разума, а эти действия имеют форму, то можно себе представить вышеописанные условия вовлечения волевого механизма. Легко обнаруживается рефлексивная самореализация без подсоединенной воли.

Нельзя сводить волю к способности начинать или не начинать действия духа (Локк). Выбор может быть интеллектуальным, нейтральных к волевым возможностям. Предпосылкой для включения волевого механизма выступает наличие сопротивления в реализации способа действия и вовлечение в реагирование на него субъективных механизмов. Это вовлечения не обязательно предстают как волевые. Более близок Кондильяк, связывающий волю и достижение желаемого с перспективой освобождения от неприятных обстоятельств.

Нельзя отождествлять произвольность действия с волевым актом (Гартли). Произвольность обеспечивается рефлексивным механизмом и не ведет с необходимостью к подсоединению волевого механизма. Тем более, нельзя согласиться с тем, что воля суть слепое, бесцельное деятельностное начало (Шопенгауэр). Здесь появляется подмена функций внутренней и естественной мобилизованности функцией использования мобилизации для нейтрализации преград в реализации способа действия.

Когда говорится, что волевое действие опосредуется разумом и моральным законом, а свобода воли связана с ответственностью за поступки, за реализацию морального закона (Кант), то подчеркивается лишь сама возможность рефлексивного выбора в пользу морали. Если выбор не связан с реагированием на затруднение в реализации морального закона или иного мироотношенческого основания, то сам по себе выбор остается лишь в плоскости рефлексивных процессов.

Нельзя отождествлять волю с «Я» (Вундт). Само «Я» может манифестировать себя и волевым образом. Но для этого нужно создать функциональные условия, соответствующие сущности воли.

Можно согласиться с М.Я.Басовым, что воля относима к регулятивным функция, организующая другие функции. В связи с самокоррекцией в ситуации встречи с препятствием к реализации нормы необходимы все имеющиеся психические механизмы, но в рамках того «заказа», который порождает воля. П.В.Симонов отмечает потребность в преодолении препятствий как специфическую характеристику воли. Однако это может касаться не столько исходной характеристики воли, сколько одного из следствий сформированности механизма, переход к самообеспечению своего воспроизводства.

Множество концептуальных положений, которые накопились в психологии относительно воли, чаще всего не разъясняют, а запутывают, отдаляют от понимания сущностное основание. Причина лежит в попытках эмпирического подхода, реконструировать характерные ситуации и психические проявления, а также совмещения эмпирической схематизации с желанием сделать теоретические выводы. Таковы версии Гефдинга, Ланге, Меймана, Крибита, Липпса, Фонсенгрифа, Г.И.Челпакова, Дильтея, К.Н.Корнилова, Дирофа и т. д. Так Гефдинг подчеркивает сходство воли и деятельности, не разделяет в волевых явлениях инстинктивное и произвольное. И т. п. Или сведение Липпсом воли к желанию «Я» с не направленностью ни на что при наличии внутренней направленности, желания апперцепции к цели. И т. п. Хотя сохраняется и выбор, предпочтение, отклонение противоположных тенденций.

Кюльпе подчеркивает возможность принимать иные решения при наличии преобладающих мотивов и стремлении к свободе от внешних влияний. При игнорировании им многих важных «деталей» можно усмотреть и существенное. Так К.Н.Корнилов с волей связывает стремление к цели, но с сохранением инстинктивной основы, совмещает с сочетанием действий под общую цель и мотив. При этом препятствия усиливают волевую активность, а сама воля неразрывно связана с мышлением и чувствами. Можно делать подобный разбор всех моментов версий и результат останется типичным: многое «похоже» на собственно волевое, но требует перефразировок, коррекций в содержаниях, иногда малозаметных, но существенных.