О видах на урожай, альфа-самцах и кусочке счастья - [10]

Шрифт
Интервал

— Это правда, я знаю, — согласилась Нина, улыбаясь.

— Еще зовут в бухгалтеры. К сожалению, это отпадает сразу, — огорченно произнесла Галина. — В цифрах я не путаюсь только в первом десятке. И потом считать чужие деньги, сводить дебеты с кредитами и составлять отчеты мне кажется таким скучным… Цифры, цифры, цифры — ужас какой-то…

— Ну, это как сказать, Галя. Кто-то даже слышит музыку цифр, особенно цифр средств, капающих на его личный счет. Это же просто песня!

— Только, видимо, не из моего репертуара.

— Хорошо, а еще где предлагают работать?

— На складе.

— Где-где?

— Да, складским работником. Представляешь меня в синем халате, в нарукавниках, выдающей что-нибудь промасленное?

— Глупенькая, в нарукавниках уже никто не работает лет тридцать как… Везде учет компьютеризированный, подъемники, погрузчики ездят.

— Нет-нет, и не уговаривай, не пойду кладовщиком… — замахала руками Галина.

— Так и быть, не ходи в кладовщики. А куда пойдешь?

— Так одна вакансия осталась — машинистом катка. Вот зарплата, жаль, не указана. Написано: по результатам собеседования. Боюсь, по этим результатам меня и за так работать не возьмут.

— Галка, шутки шутками, но тебе действительно прислали эти вакансии?

— Нин, абсолютно серьезно. Я сама удивляюсь. В моем резюме четко, черным по белому, написано, что я по образованию корректор, что всю жизнь им работаю и что ищу работу по своей специальности.

— Тогда при чем здесь все эти манагеры, кладовщики, машинисты катка?

— Вот и я о том же? При чем? Может, я чего-то не понимаю? Может, связь с моей профессией все-таки есть?

— Да какая же здесь связь может быть? — удивилась Галина подруга.

— Ну не просто же так мне прислали именно эти. Не от балды ведь! Вот взять офис-менеджера. Она следит за порядком в конторе, чтобы всё функционировало, и функционировало правильно. То есть она корректирует эту работу. Так?

— Ну, предположим, — улыбнулась Нина.

— Значит, в какой-то мере она корректор.

— Хорошо, убедила. Ну а начальник отдела маркетинга? Что здесь придумаешь?

— Здесь будем отталкиваться от слова «начальник», то есть руководитель. Стало быть, у него кто-то или что-то в подчинении, так?

Нина согласно кивнула.

— У корректора тоже есть «подчиненные» — предложения, например, правила, слова. То есть она над ними начальник, и они ее слушаются, — в глазах Галины появилась лукавинка.

— Ну, так по твоей логике любую должность можно притянуть за уши к твоей профессии.

— Разговор ведь не о любой, а о тех, что мне, уж не ведаю на основании какой логики, предложили на сайте. Значит, их и разбираем. Так, теперь счетовод Вотруба, то бишь бухгалтер. Н-да, тут сложнее. Какая связь между исправлением ошибок и командиром над цифрами? — задумалась Галя. — А, нашла! Как переводится это слово с немецкого? Не знаешь? Buch — книга, Halter — держатель. И главное здесь первое слово — книга. А я кто по диплому? Корректор книг и журналов, — с победой воскликнула Галя.

— Ладно, ладно, согласна. Интересно, а как ты свяжешь свою буквоедскую профессию со складской? — с шутливым вызовом спросила Нина.

— Ну, тут всё просто. Склад — это хранилище чего-то, так?

— Так, — не стала спорить подруга.

— Моя голова, мой мозг — тоже хранилище — навыков, умений, знаний. В том числе и знаний корректора. То есть я, получается, работник своего склада, то есть мозга. Ну а если я умею управляться на этом складе, то получится и на другом.

— Вывернулась, — похвалила подругу Нина. — Я даже предположить не могу, какую связь ты найдешь своей специальности с работой машиниста катка.

— Дай подумаю. Машинист катка чем занимается? Ровняет и размечает дорожное покрытие, чтобы оно было гладким, с понятной и четкой разметкой. Правильно я понимаю?

— В общем, да.

— Ну так и я делаю тексты ровными и понятными, избавляя их от ошибок.

— Всё, сдаюсь. Твоя взяла! — рассмеялась Нина. — Ну и какую же из этих пяти подходящих вакансий ты выбираешь?

— Я бы выбрала ту, что тоже можно связать с моей, корректора, — вправщика мозгов тем, кто такие вакансии рассылает.

— Ну, дорогая, такую тебе не предлагают. Да и нет ее в природе.

— То-то и оно, что нет. А жаль… Ну да ничего, наше нигде не пропадало. Буду искать дальше «с перламутровыми пуговицами»…


Гроза

Электричество отключилось как всегда не вовремя, хотя чего-то такого Анна и ее муж Василий все-таки ожидали. Гроза — с сильнейшим ветром, ливнем, сверканьем и грохотом — буйствовала уже минут двадцать. Потоки воды низвергались сплошной стеной, как в каком-нибудь водопаде. Бешеные порывы ломали ветви деревьев, крутили их в воздушных водоворотах и швыряли оземь. В печной трубе завывало и стонало. По крыше стучало, барабанило, грозясь унести легкий дачный домик, ходивший ходуном, как в «Волшебнике Изумрудного города». И вряд ли в страну Оз…

Замершей у окна Анне казалось, что очередная молния, спустившись с черного гремящего медными тазами небосвода, ударит прямо в стекло, разобьет его, пронзит ее насквозь или застрянет во плоти. И останется от нее на теле дымящаяся точка…

Аминь…

Женщина тряхнула головой, сбрасывая наваждение. Отголоски страха перед грозой, первобытного, заставлявшего когда-то в детстве прятаться под одеяло, вызывавшего дрожь и оцепенение, жили в ней и теперь. Ей, давно уже взрослой, бояться было неловко и даже нелепо. Она сердилась на себя за такую слабость, но перед мощью и диким своенравием этой природной стихии все равно робела как маленькая.


Рекомендуем почитать
Кенар и вьюга

В сборник произведений современного румынского писателя Иоана Григореску (р. 1930) вошли рассказы об антифашистском движении Сопротивления в Румынии и о сегодняшних трудовых буднях.


Брошенная лодка

«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…


Я уйду с рассветом

Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.


С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.