О троне и дороге в неизвестность - [4]

Территории явно не были против, ластясь к настойчивым рукам захватчика.

На некоторое время Её Высочество оказалась не то чтобы позабыта совершенно, но уж точно отодвинута подальше и на попозже. Ровно до того момента, как довольная мурлычущая Баль все же покинула не менее довольного Светлого и взялась за расческу.

— Я все же схожу к ней. Сейчас.

— Хорошая мысль. Что-то мне подсказывает, что самое время.

Оба одновременно вскинули головы, словно прислушиваясь.

— Что с ней такое?

Баль побледнела. Как бы Шу не защищала свою башню от нежелательного внимания посторонних, они оба почувствовали звонкий хлопок лопнувшей струны и затопившую её волну отчаяния и боли.

— Иди скорей, Белочка.

Едва накинув утреннее платье, Балуста унеслась из комнаты.

Её Высочество расчесывала волосы. Идеально прямая спина, плавные неторопливые движения рук. Бледное застывшее лицо, бледные сжатые в ниточку губы, серые, словно выцветшие, глаза. Холодный мокрый ветер, гуляющий по комнате, выстуживающий каждый уголок до температуры полярного льда. Принцесса, только что закрывшая глаза мертвому отцу, выглядела гораздо более живой и теплой, чем сейчас. Баль на миг показалось даже, что перед ней свежеподнятый зомби. Если бы не пронизывающая насквозь боль, которой пропиталось все, вплоть до ледяного ветра из окна. И не отсутствие в покоях Шу того, кто стал уже привычной, почти обязательной деталью пейзажа.

— Где он?

— Ушел.

Шу не пошевелилась, застывший взгляд не оторвался от бессмысленного созерцания отражения в зеркале.

— В смысле, ушел? Сам?

— Сам.

— Но…

Повисло молчание. Баль оглядывала комнату, словно пытаясь найти подтверждение словам принцессы. Сам? С её магическим ошейником? Не смешите.

Пресловутый ошейник обнаружился на туалетном столике Её Высочества. Разомкнутый и погасший, такой же безжизненный, как и она сама.

— Ты хочешь сказать, что отпустила его?

— Нет. Он просто ушел.

— Но ты же сняла с него ошейник?

— Нет. Он сам его снял.

— Не может быть. Эта вещь не из тех, что можно снять просто так.

— Разумеется. И никто, кроме него самого, не смог бы, Баль. Даже я. Наверное.

— И он об этом знал?

— Может быть. Скорее всего.

— Боги. Как все странно… Шу! Очнись!

— Не надо кричать. Я все прекрасно слышу.

— Да?

Её Высочество в стопятьдесятшестой раз провела расческой по волосам. Цуаньский болванчик обзавидовался бы такому совершенному повторения одного и того же движения.

— И что ты собираешься делать?

— Завтракать. Или обедать.

— Где он, ты хоть знаешь?

— Нет. И знать не хочу.

— Я не понимаю, Шу.

— Разве?

— Ты так просто возьмешь и отпустишь его?

— Именно. Так просто.

— Нет. Не может быть.

— Почему?

— Ты же сама говорила… ты же любишь его?

— И что? Он сам так решил.

— Да, но…

— Я не буду его возвращать, Баль. Он имеет право сам выбирать, где и с кем ему оставаться. И просить его я тоже не собираюсь.

— Но хоть поговорить с ним… или вы вчера?

— Нет.

— Я тебя не понимаю, Шу. То ты вцепляешься в него, то отпускаешь, даже не поговорив.

— И не надо. Я сама не понимаю, но не могу иначе. Я пыталась вчера, честное слово, пыталась… и не смогла сказать ни слова.

— И что теперь, Шу?

— Что… жизнь продолжается. Вот Зак скоро женится, и Кей тоже… все в порядке.

— Да. Ты себе все волосы повыдергать собралась, или оставишь немного?

— А?

— Расческу положи, говорю.

— А, да. Расческа.

— Ну-ка, иди сюда.

— Зачем?

— Надо. Или ты и Его Величество перепугать решила?

— Никого я не пугала.

— Да-да. Все уже привыкли, что Ваше Высочество чрезвычайно смахивает с виду на привидение.

— Ну и что?

— Ничего. Красить тебя будем.

— Зачем?

— Шу, помолчи лучше, ладно? Иначе у меня сейчас истерика будет. И валерьянки выпей, что ли.

Принцесса послушно замолчала.

Изрядный слой косметики не помог вернуть жизнь на её неподвижное лицо, но хоть придал некую видимость подобия этой самой жизни. Если смотреть издали. Балуста одевала ей серьги, собирала волосы в изящный сложный узел, вертела туда-сюда… кукла. Холодная фарфоровая кукла.

Без единого возражения Шу спустилась вслед за ней в гостиную, без малейшего протеста принялась за кофе. Баль была совершенно уверена, что, окажись в чашке вместо кофе деготь, принцесса с тем же отсутствующим видом выпила бы и его.

— Какого демона, маэстро! Я же знаю, что он у себя!

— Имейте совесть, молодой человек. Он только недавно уснул.

— Ничего, на том свете отоспится.

— Приходите через пару часов.

— Нет уж. Он нужен мне прямо сейчас.

Громкие сердитые голоса, доносящиеся снизу, не давали ему соскользнуть обратно, в тяжелое забытье сна. Мокрый холодный ветер задувал из окна, довершая черное дело возвращения Лунного Стрижа в ненавистную реальность. Поёживаясь и натягивая по дороге штаны, он добрался до умывальника и сунул голову под холодную воду, шипя и ругаясь сквозь зубы на отсутствие привычного комфорта.

— Живем, как орки какие-то, без душа, без горячей воды… бррр… — он встряхнулся брезгливо, разбрызгивая воду с волос. — И апельсинового сока, разумеется, нету. Варварство.

Мокрый, взъерошенный и злой тип с покрасневшими веками уставился на него из зеркала с явным намерением растерзать на месте.

— Ну-ну, спокойно. — Хилл постарался придать собственной физиономии более благопристойное выражение. — Все. Уже. Закончилось. — Физиономия в зеркале попалась плохо поддающаяся убеждению. Синие глаза щурились презрительно, словно говоря: «врет и не краснеет!»