О троне и дороге в неизвестность - [6]

Так что когда господин Махшур вместе с Исмарским пронырой и несколькими подручными заявились в поисках Хилла и Ориса в «Счастье Бродяги», они были весьма разочарованы. Все их недавние намеки на причастность Лунного Стрижа к таинственной гибели Мастера не возымели успеха — оба из неразлучной парочки были живы и здоровы.

Без подробного разбирательства обстоятельств смерти Мастера Тени все равно не обошлось, правда, несколько позже. Махшур, не до конца уверенный в том, что Лунному Стрижу не удастся отвертеться, не стал собирать всю Гильдию, ограничившись всего лишь наиболее влиятельными её членами.

К счастью для Хилла и Ориса, далеко не все они были так уж уверены в том, что стоит непременно искать виноватого — слишком странно все выглядело. Труп в запертой изнутри, огороженной магической защитой — нетронутой защитой! — комнате без всяких следов насилия… уж лучше считать это естественной смертью. Тем более что самый, казалось бы, заинтересованный в праведной мести человек, сын погибшего Мастера Тени, с постной физиономией упорно талдычил о несчастном случае и полной непричастности Лунного Стрижа.

По словам Ориса выходило, что тот никак не мог ничего сделать с Мастером, потому что с позднего вечера до рассвета пьянствовал в компании с ним самим. Ни подтвердить, ни опровергнуть это заявление Махшур не мог, так как на самом деле эту ночь Свисток провел в собственной постели и в гордом одиночестве, чего, разумеется, никто не видел.

Несколько примирило с неудачей господ Проныру и Махшура только то, что в своей речи, обращенной к верхушке Гильдии Тени, Орис пару раз назвал Исмарского Нырка законным преемником Мастера и будущим Главой Гильдии, ссылаясь на уважение к решению покойного отца.

Тягомотное мероприятие затянулось до самого вечера, изрядно вымотав и без того нервного и усталого Ориса. Единственным, кого не волновал исход сборища, казался сам Лунный Стриж. То есть он, конечно, строил подобающе скорбно-невинную физиономию, складно врал и чуть ли не пускал скупую мужественную слезу в память о безвременно почившем Учителе. Но Свисток видел, что мыслями Хилл где-то очень далеко отсюда.

Исход разбирательства вполне устроил Исмарского Нырка, но никак не Махшура. Он бы предпочел, чтобы Лунного Стрижа не выпустили из зала живым. Как бы странно не выглядела смерть бывшего Главы Гильдии, сколько бы не твердили собравшиеся умудренные жизнью воры, контрабандисты и подпольные букмекеры, что ни один, пусть даже самый лучший Призывающий Тень не мог бы проникнуть в комнату Мастера, не оставив никаких следов, он то знал, кто его убил.

Нет, господин Махшур ни в коем случае не считал, что Хилл поступил неправильно. Если уж ему удалось уйти живым от обоих Тёмных, было бы полной глупостью не обезопасить себя от неминуемого удара в спину. И следующим самым логичным шагом мальчишки будет убийство его самого, Махшура. По крайней мере, он сам точно бы поступил именно так.

Вот только бывший Помощник Главы Гильдии совершенно не стремился окончательно и бесповоротно воссоединиться со своим Темным божеством. Шансы же успеть первым в свете произошедшего с Мастером выглядели слишком ничтожными, чтобы не заставить Махшура предпринять попытку решить дело иным способом.

Оставив Нырка вести политические беседы с представителями малых цехов Гильдии, он отправил одного из учеников с запиской к Лунному Стрижу. Если в открытой драке все преимущества были на стороне молодого убивца, то в дипломатии и переговорах — строго наоборот. Не за красивые глаза Мастер Тени поручил именно господину Махшуру заниматься почти всеми внешними связями Гильдии.

Когда юноши явились в его кабинет, то застали хромого пирата за разбором писем. Как и следовало ожидать, Орис не пустил дружка одного — из любопытства ли, из желания помочь или из опасения, неважно.

К некоторому удивлению Махшура, договориться с ними оказалось намного проще, чем он предполагал. О вечной дружбе и доверии речи, конечно, не шло, но Орис проявил себя достойным сыном Мастера. Никаких неподкрепленных реальным влиянием амбиций, никаких глупых разговоров о прошлых обещаниях. Напротив, совершенно здравая позиция — раз уж пост Главы Гильдии удержать в силу многих причин все равно не удастся, то не стоит и затевать бучу. И Орис, и Лунный Стриж согласились поддержать на собрании Нырка в обмен на собственное спокойствие.

— Хилл, ещё кое-что. Допускаю, что у тебя были веские причины сделать то, что ты сделал. И если Орис с этим согласился, мне тем более не стоит протестовать, — ничем не выдавая собственного волнения, Махшур перешел непосредственно к самому важному для него вопросу. — Но я хочу знать другое. Имеешь ли что-то против меня? Давай сразу покончим с этим.

— Ну раз так прямо… я очень миролюбивый человек, господин Махшур, — голос Хилла звучал вполне искренне. — И я предпочту оставить все, как есть. Конечно, в том случае, если вам не придет в голову принять это за слабость.

— Маловероятно, Хилл. Не думаю, что у меня больше шансов, чем было у Пророка.

— Рад, что мы понимаем друг друга, Махшур. И в свою очередь надеюсь, что вы донесете и до господина Нырка ту же простую мысль.