Раздался жалобный крик.
Все мы вскочили, чуть не повалив палатку.
Посреди острова, на лужайке, что-то шумно хлопало, раздавались приглушенные крики.
В одну минуту мы очутились там — кто с ружьем, кто с веслом.
Среди натыканных сухих палок шла упорная борьба. В лучах карманного фонарика мы увидели, что двое мальчишек одолевают какую-то могучую птицу.
— Берегите глаза!
— Ой, когтищи! Во хватила…
Слышались громкие возгласы, щелканье клюва, хлопанье громадных крыльев, поднимавших ветер.
Наши ребята быстро разглядели, что островитяне схватили ушастую сову.
— Зачем вы ее? — удивился Саша.
— Отпустите сейчас же, это полезная птица! — крикнул Паша.
Но напрасно — ребята их не послушались. Один старался скрутить крылья, другой накрывал сетями голову.
— А я вам говорю — отпустите! Это же ловец грызунов! — бросился на помощь птице Паша.
— А вот не ловить ей наших грызунов!
— Мы сами ее подловили. Попалась!
И тут мы увидели, что сова запуталась в сети. С разлета, погнавшись за грызуном, она не заметила старых сетей, развешанных ребятами на ночь на колышках. Для того они и утыкали прутьями всю полянку.
— Эх вы, вредители! — сказал Саша.
— А вы… бездельники! — ответили ему.
— Кто, мы? — возмутился Паша.
— А кто же?.. Плаваете тут зря… А люди делом заняты… Мешаетесь только!
— Мы мешаемся?
— Не повреди ее, Вася.
— Нет, я аккуратно…
Сова была уже упрятана в мешок, как драгоценная жар-птица, и зло щелкала клювом.
— А вот мы не позволим вам опустошать природу! — кипятился Паша. — Мы вмешаемся!..
— Нечего вам мешаться! Плывите кто куда — проплывете, как вода!
— Не пузырьтесь — пузыри лопаются!
Это было так обидно, что, не вмешайся я вовремя, произошла бы горячая мальчишечья драка.
— Хватит! — сказал я. — Сова вам нужна для уголка живой природы? Вы местные юннаты?
— Ага, — ответили разом присмиревшие островитяне.
— Дело ясное. Пошли чай пить, а не то утреннюю зарю прозеваем.
И мы благородно отступили на свои позиции, к палатке.
И каково же было наше удивление, когда мы обнаружили у себя разгром! Пачка чая валялась шагах в пяти от палатки разорванная. Гороховый суп в концентратах был рассыпан по полу палатки. А сахарный песок смешан с речным. Кто это похозяйничал?
— Вот разбойники! — возмущались наши ребята, собирая разбросанное продовольствие. — Ловят полезных сов и развели здесь вредных грызунов! Нет, так это оставлять нельзя! Мы сейчас же должны плыть в Елатьму, к местным юннатам… Рассказать! Потребовать!
— Конечно!
При отплытии обнаружилась еще одна пропажа: у меня исчез рукав от старого, любимого охотничьего ватника.
Он, правда, был надорван и едва держался, но кому понадобилось такое старье?
Так и отчалили, не найдя рукава и не попрощавшись с островитянами, скрывшимися в глубине острова.
Когда мы проплывали у его восточной конечности, мимо густых кустов, из них вдруг показался Вася и, кинув нам в лодку рукав, крикнул:
— Нам вашего не нужно! Прощайте! Счастливого пути, бездельнички!
— А вы воришки-вредишки — чай-сахар рассыпаете, ватники рвете!
— Ой, неправда! Это не мы, это кролики. Она для гнезда утащила в нору, крольчиха! Мальва!
Сашок и Пашок сразу примолкли.
— У нас здесь кроличий лагерь! Кроликов разводим, понятно? прокричал, сложив руки рупором, Вася вдогонку подхваченной течением нашей лодке.
И после этих слов нам все стало ясно. Тайна острова была разгадана. Это кролики забрались к нам в шалаш, топотали ночью по полянке, как барабанщики, устраивали пляски. Это они растащили наши запасы, пока мы спорили из-за совы, которая повадилась летать на полянку и хватать зазевавшихся зверьков, да вот попалась, наткнувшись на противовоздушную оборону островитян…
— Ну, что же мы теперь запишем в наш бортовой журнал?
Наступило долгое и неприятное молчание.
— Я врать не буду, — сказал наконец Сашок, — так и запишу, как мы заслужили название «бездельники»…
— Ага, — вздохнул Пашок.
— Как на одном из безымянных островков местные юннаты, вон из того села Высокие Поляны, поселили на лето кроликов, чтобы они разводились на природе, на даровом привольном корме… Удобно: остров — лучший вольер; кругом вместо сетки вода… А мы ничего не поняли… И остались в их глазах чудаками, бездельниками, ничего не понимающими в жизни; вступились за сову, таскавшую у них кроликов. Все совы, конечно, полезны, но именно эта вредна. А мы, как простаки…
— Ну нет, — вспыхнул Пашок, — я не согласен! Я в простаках еще не оставался! Брось, не пиши!
— Так что же, врать прикажешь?
— Зачем врать? Исправить все это надо. Понимаешь, надо вернуться!
— А ну, на весла! — скомандовал я. — Поворот «все вдруг»!
Ни разу еще с такой быстротой не исполнялась моя команда. Лодка круто развернулась. Впереди было несколько островков из песка, намытых, очевидно, «грязнухой», землечерпалкой, чистившей русло реки. Они лежали голые, пустынные, мертвые. И вдали виднелся зеленый остров. Но мы не поехали к нему. Не могли мы признать себя побежденными смекалкой сельских ребят. Мы решили ответить на брошенный нам вызов с не меньшей хитростью.
— Против течения! — командовал я, нарушая завет отцов, Сашиного и Пашиного.
Сашок и Пашек были ребята неплохие; беда была в том, что их слишком любили и баловали родители, ничем не утруждали. А тут пришлось сесть на весла и ударить во всю силу рук!
