О Сергее Синякине - [3]
Много знал и бессовестно пользовался этим в спорах: если нужно было привести цитату из классика, Серёжа попросту её придумывал — и поди проверь.
Но о чём я до сих пор жалею, так это о том, что однажды на общем собрании предложил ему возглавить редсовет. А он возьми да и согласись. Коллектив, естественно, дружно проголосовал «за». Как уже было сказано, за каждое дело Синякин брался с азартом. И принялся добросовестно вычитывать все рукописи, весь этот «самотёк», поступающий в Союз писателей. Через пару лет озлобился. А попробуй не озлобься! Стал ворчлив, беспощаден к авторам.
Понимаю его. Сам к тому времени вынужден был взять на себя руководство литстудией, нарушив тем самым страшные клятвы никогда больше не заниматься педагогической деятельностью, данные мною ещё в ранней молодости — сразу после бегства из сельских учителей в рядовые Советской Армии. Однако взялся — тащи. И моли бога, чтобы на очередное заседание не нагрянул кровожадный Синякин. Он уничтожал всех моих питомцев невзирая на пол и возраст. Одной даме чуть не пришлось «скорую» вызывать.
Я уж думал, бедняжка у нас больше не появится. Нет, пришла.
— Я прочла Синякина, — с трепетом сообщила она. — Я счастлива, что меня отругал такой писатель!
Как это у классика? «Высек, и тем самым запечатлел…»
Я привык к мысли, что менты, педагоги и политики в большинстве своём предпочитают собак кошкам. И это понятно. Собака — податливый психологический материал, но как можно уличить, воспитать или хотя бы в чём-то переубедить кошку? Серёжа и тут оказался исключением — наряду с Берией, Ришелье и Магометом.
За тридцать лет нашей дружбы котов у него сменилось… то ли два, то ли три — не помню. Однако такое впечатление, будто это был один и тот же кот, и взаимооотношения его с хозяином, судя по рассказам Серёжи, представляли собой бесконечный поединок опытного рецидивиста с не менее опытным опером. Победителем, разумеется, неизменно выходил Синякин, хотя, подозреваю, что кот, обладай он даром речи, наверняка бы взвыл: «Ой, врёт… Ой, врёт…»
Порывистый взрывной нрав в сочетании с привычкой делать несколько дел разом доставляли ему массу неприятностей: взял вдруг однажды и лёгким промахом пальцев уничтожил нечаянно девятнадцать глав новой повести, после чего загремел в больницу с острой сердечной недостаточностью.
— Ну так давай восстановим!
— Не получится. Я поверх этого файла другой записал.
— Почему копии не оставил?!
— Не люблю…
И так всю жизнь.
А ещё он всё время меня опережал.
— Серёж, помнишь, мы с тобой говорили о том-то и о том-то?
— Помню. И что?
— Я об этом написать хочу.
— Так а я уже написал.
Ну что ты с ним будешь делать! Даже здесь: вспомнилась мне одна приключившаяся с нами история. Изложил. Усомнился. Снял с полки томик Синякина, полистал — и что же вы думаете? Она там есть! Правда, изложена совершенно по-другому…
Но тут — отдельная тема. Я не знаю, что это за существо такое — память, и почему оно так над нами издевается! Каждый всё запоминает по-своему.
Вот я и подумал: ну и что? Возьму и всё равно напишу. Он запомнил так, а я эдак. В крайнем случае пусть читатель сравнит оба текста и поймёт, насколько многогранно то, что мы называем правдой.
Ну не было такого случая, чтобы Серёжа Синякин не пришёл на помощь по первому зову!
Сидим это мы однажды в баре Союза писателей: три стихотворца и одна художница, увлечённая мыслью снять любительский фильм о трёх падших ангелах. Сманивает в исполнители. Завернётесь, говорит, в простыни — и готово дело… Почему бы и нет? Покидаем Дом литераторов, движемся в сторону её мастерской. И как на грех попадается по дороге бетонный фонарный столб, на котором примерно в метре над асфальтом бесстыже красуется портрет модного эстрадного певца — однофамильца одного из нас.
— Что ж ты, гад, фамилию позоришь! — с горечью говорит поэт и наносит афише удар ногой.
Проходим ещё несколько шагов, как вдруг сознаём, что компания наша увеличилась минимум на треть и что все к нам примкнувшие облачены в милицейскую форму. Мы уже не идём — нас уже ведут. Вернее, ведут лишь одного, остальные святынь не оскверняли. Пытаемся убедить стражей порядка в невиновности задержанного: ну поймите, ну никак по-другому не получалось — нельзя было пройти и не пнуть!
Бесполезно. Падшего ангела увозят в Центральное отделение.
Что делать? Начинаем вспоминать, нет ли у кого поблизости знакомых с телефоном… (Боже мой! Как давно это было! О сотиках никто ещё понятия не имел.)
Находим знакомого. Вламываемся в чужую квартиру. Звоню Синякину. А он вдребезги простужен, принимает ванну.
— Серёжа! — кричу я в трубку. — Поэта забрали! Друга! Выручай!..
— Человек — хороший? — угрюмо уточняет Синякин.
Я запинаюсь.
— Т-то есть… как?.. Он замечательный поэт!
— Да что ты мне тут о поэзии! Человек он — хороший?
— Х-хороший…
И простуженный Серёжа, наскоро вытершись, едет в центр — выручать друга своего друга. Выходит из трамвая мрачный, насупленный. Времени года не помню, но точно не лето, потому что все в пальто.
Жду перед Центральным отделением. Долго жду. Наконец из вечерних сумерек появляются две фигуры. Они.
И весёлое ж место — Берендеево царство! Стоял тут славный град Сволочь на реке Сволочь, в просторечии — Сволочь-на-Сволочи, на который, сказывают, в оны годы свалилось красно солнышко, а уж всех ли непотребных сволочан оно спалило, то неведомо… Плывут тут ладьи из варяг в греки да из грек в варяги по речке Вытекла… Сияет тут красой молодецкой ясный сокол Докука, и по любви сердечной готова за ним хоть в Явь, хоть в Навь ягодка спелая — боярышня Шалава Непутятична…Одна беда: солнышко светлое, катавшееся по небу справно и в срок, вдруг ни с того ни с сего осерчало на берендеев — и вставать изволит не вспозаранку, и греть-то абы как.
Трое друзей только-то и хотели — спасти островитян-полинезийцев от грядущего захвата европейцами. Они забыли, к чему может привести одна-единственная бабочка, раздавленная на дороге прошлого.И грянул гром…И история пошла по другому пути. Только совсем не по такому, какого ожидали трое наивных спасителей…Полагаете, это Рэй Брэдбери? И ошибаетесь. Это — «Слепые поводыри» Евгения Лукина. Фантастика забавная — и щемяще-горькая. Фантастика необычная. Оригинальная до предела.Это — «эффект бабочки» по-русски. Не больше и не меньше.
Столкновение цивилизаций — европейской, доросшей лишь до каравелл и пушек, и полинезийской, оперирующей авианосными катамаранами и боевыми ракетами… И снова трагедия конкисты повторяется — но на этот раз конкистадоры не носят кирас, их обнажённые тела покрывает боевая татуировка…
В результате разнообразной деятельности человека одной из планет наступает век костяной и каменный. Люди кочуют небольшими семействами, а человек, взявший в руки металл, подлежит изгнанию. Любой движущийся металлический объект подлежит немедленному уничтожению. Металл на планете развивается по изящному замкнутому циклу, он сам себе цех и сам себе владыка...
Увидите этого старичка, ни в коем случае к нему не подсаживайтесь. И уж тем более не вздумайте жаловаться ему на свои житейские горести. Выслушает, посочувствует и так поможет, что мало не покажется. От автора: Был у меня друг Петя. Совершенно феерический человек: озорник, мистификатор, временами просто хулиган. Жить без него так тоскливо, что время от времени я сочиняю рассказы про Петю. Истории, разумеется, вымышленные, но характер, поверьте, подлинный.
Антон Иванович Деникин — одна из важнейших и колоритных фигур отечественной истории. Отмеченный ярким полководческим талантом, он прожил нелегкую, полную драматизма жизнь, в которой отразилась сложная и противоречивая действительность России конца XIX и первой половины XX века. Его военная карьера повенчана с такими глобальными событиями, как Русско-японская, Первая мировая и Гражданская войны. Он изведал громкую славу побед и горечь поражений, тяготы эмиграции, скитаний за рубежом. В годы Второй мировой войны гитлеровцы склоняли генерала к сотрудничеству, но он ответил решительным отказом, ибо всю жизнь служил только России.Издание второе, дополненное и переработанное.Издательство и автор благодарят Государственный архив Российской Федерации за предоставленные к изданию фотоматериалы.Составитель фотоиллюстративного ряда Лидия Ивановна Петрушева.
Супруга самого молодого миллиардера в мире Марка Цукерберга – Присцилла Чан – наверняка может считаться одной из самых удачливых девушек в мире. Глядя на совместные фото пары, многие задаются вопросом: что же такого нашел Марк в своей институтской подруге? Но их союз еще раз доказывает, что доброта, участливость, внимание к окружающим и, главное, безоговорочная вера в своего мужчину куда ценнее растиражированной ненатуральной красоты. Чем же так привлекательна Присцилла Чан и почему все, кто знакомится с этой удивительной девушкой, непременно немного влюбляются в нее?
В этой книге историю своей исключительной жизни рассказывает легендарный Томи Лапид – популярнейший израильский журналист, драматург, телеведущий, руководитель крупнейшей газеты и Гостелерадио, министр юстиции, вице-премьер, лидер политической партии… Муж, отец и друг… В этой книге – его голос, его характер и его дух. Но написал ее сын Томи – Яир, сам известный журналист и телеведущий.Это очень личная история человека, спасшегося от Холокоста, обретшего новую родину и прожившего выдающуюся жизнь, и одновременно история становления Государства Израиль, свидетелем и самым активным участником которой был Томи Лапид.
Президентские выборы в Соединенных Штатах Америки всегда вызывают интерес. Но никогда результат не был столь ошеломительным. И весь мир пытается понять, что за человек сорок пятый президент Дональд Трамп?Трамп – символ перемен к лучшему для множества американцев, впавших в тоску и утративших надежду. А для всего мира его избрание – симптом кардинальных перемен в политической жизни Запада. Но чего от него ожидать? В новой книге Леонида Млечина – описание жизни и политический портрет нового хозяина Белого дома на фоне всей истории американского президентства.У Трампа руки развязаны.
Новую книгу «Рига известная и неизвестная» я писал вместе с читателями – рижанами, москвичами, англичанами. Вера Войцеховская, живущая ныне в Англии, рассказала о своем прапрадедушке, крупном царском чиновнике Николае Качалове, благодаря которому Александр Второй выделил Риге миллионы на развитие порта, дочь священника Лариса Шенрок – о храме в Дзинтари, настоятелем которого был ее отец, а московский архитектор Марина подарила уникальные открытки, позволяющие по-новому увидеть известные здания.Узнаете вы о рано ушедшем архитекторе Тизенгаузене – построившем в Межапарке около 50 зданий, о том, чем был знаменит давным-давно Рижский зоосад, которому в 2012-м исполняется сто лет.Никогда прежде я не писал о немецкой оккупации.
В книге известного публициста и журналиста В. Чередниченко рассказывается о повседневной деятельности лидера Партии регионов Виктора Януковича, который прошел путь от председателя Донецкой облгосадминистрации до главы государства. Автор показывает, как Виктор Федорович вместе с соратниками решает вопросы, во многом определяющие развитие экономики страны, будущее ее граждан; освещает проблемы, которые обсуждаются во время встреч Президента Украины с лидерами ведущих стран мира – России, США, Германии, Китая.