О Пушкине: Страницы жизни поэта. Воспоминания современников - [6]

III

Фамилию Пушкин Бартенев впервые услышал ещё ребёнком. Он вспоминал, как все в доме надели траур, а мать плакала, узнав о гибели поэта. Мальчику было тогда восемь лет. Потом гимназия — увлекательные уроки словесности А. Г. Крастелева, заучиванье пушкинских стихов. Университет — постоянное общение с М. П. Погодиным, С. П. Шевырёвым — такими близкими к Пушкину людьми, естественно, часто вспоминавшими, рассказывавшими о нём, — ведь со времени его гибели прошло всего немногим более десяти лет! Не случайно о Пушкине писал Бартенев в своём первом самостоятельном студенческом сочинении. И конечно не случайно ещё студентом в 1850 году посетил П. Я. Чаадаева, а затем попал в дом П. В. Нащокина, подружился с ним, получил доступ к хранившимся у него письмам поэта.

С публикации этих писем, последовавших затем записей воспоминаний Нащокина и его жены и началась та неутомимая собирательская и публикаторская деятельность Бартенева-пушкиниста, которая продолжалась более полувека и принесла такие важные результаты, оказала такую неоценимую услугу науке, так обогатила наши знания о Пушкине. Трудно назвать другой пример столь беззаветного служения благородной цели сохранения в памяти поколений достоверных свидетельств о великом человеке, служения с юных лет и до глубокой старости.

Напомним, что начинал Бартенев тогда, когда имя Пушкина в широких кругах русского общества ещё не звучало столь громко, а обстоятельства его жизни и вовсе были малоизвестны. В правительственных же сферах любая популяризация поэта вызывала явное неодобрение.

30 сентября 1850 года с целью «собирать предания о незабвенном поэте» побывал любознательный студент у П. Я. Чаадаева. «Я встретил самый радушный приём, какого и ждал, судя по отзывам других об этом человеке, хотя и предубеждён был несколько не в пользу его нравственного характера… Но та цель, с которой я к нему поехал, была удовлетворена даже более моих ожиданий. Он был со мною совершенно откровенен, и я провёл с ним больше 13 часов в беспрерывной беседе о Пушкине. Ни от кого ещё я не слыхал стольких подробностей, и немудрено: он был ближайший человек к Пушкину. Кроме разговора мы читали письма, которые к нему писал Пушкин, и он делал мне на них пояснения»[16]. Именно Чаадаев сообщил Бартеневу адрес Нащокина, по которому Пётр Иванович и направился сразу же, на следующий день.

«Единственно во имя Пушкина», по его словам, свёл Бартенев знакомство в 1851—1852 гг. в Петербурге с С. А. Соболевским и П. А. Плетнёвым.

Рекомендуя его Плетнёву, Погодин писал 17 декабря 1851 года «Бартенев несколько лет уже собирает материалы для биографии Пушкина с любовью и всеми качествами, коих требует это дело. Скажите ему, чтоб он показал вам свой скарб, и вы удостоверитесь в истине моих слов. Это настоящий биограф — и смею сказать, что наша обязанность общая доставлять ему материалы. Лучших рук представить нельзя»[17]. Такова же была и рекомендация С. П. Шевырёва: «Бартенев влюблён в поэзию Пушкина и в память об нём. Он собирает все материалы для его биографии. Я уверен, что вы не откажете ему в этом»[18].

От Плетнёва Бартенев получил не столько конкретные, богатые фактами материалы, сколько ценные советы, важные для понимания Пушкина и осмысления уже собранных фактов. Важно было для него и простое общение с этим человеком. Соболевский же на протяжении ряда лет не только делился с ним всем, что знал, но и активно содействовал расширению его связей.

Сохранилось очень характерное для стиля Соболевского рекомендательное письмо, адресованное лицейским товарищам Пушкина Ф. Ф. Матюшкину и М. Л. Яковлеву: «Матюшкин и Яковлев! Сии строки доставит Вашим Превосходительствам мой истинный приятель Пётр Иоаннов сын Бартенев, у коего цель жизни: собрать всё что только можно о незабвенном нашем Пушкине. Примите его в свои объятия и рассказывайте ему всё что знаете. Обнимаю Вас, голубчики. Соболевский»[19]. Насколько обогатили Матюшкин и Яковлев бартеневскнй «скарб», сказать трудно. Другой бывший лицеист, в это время уже канцлер князь А. М. Горчаков вообще не выразил желания встречаться с собирателем. Недружелюбно отнёсся к нему и барон М. А. Корф (Бартенев заметил о нём: «Трудно верить, он Пушкина не любит»)

При содействии Соболевского в 1852 году состоялось знакомство Бартенева с сестрой Пушкина О. С. Павлищевой, жившей в Петербурге (ещё раньше, в ноябре 1851 года, он просил Нащокина уговорить Ольгу Сергеевну записать свои воспоминания). С её стороны Бартенев не встретил доброжелательства. Беседа их продолжалась считанные минуты, использование же некоторых фактов из воспоминаний Ольги Сергеевны о детстве брата в очерке «Род и детство Пушкина», а затем в первой главе «Материалов» принесло ему серьёзные неприятности. Воспоминания были записаны со слов Ольги Сергеевны её мужем Н. И. Павлищевым по просьбе П. В. Анненкова, уже начавшего готовить свою биографию Пушкина. Бартенев получил копию их через Соболевского с разрешением использовать. Но Анненков при появлении бартеневских «Материалов» поднял шум, гневался, что присвоили его собственность. В результате «Московские Ведомости» печатать продолжение работы Бартенева отказались.