О пролетарской культуре (1904-1924) - [113]

Самый характер регулирования бывает различен. Здесь представляется два типических случая: «индивидуализация» и «нормирование». В первом согласование вырабатывается специально для тех данных условий, которые вызвали вмешательство регулирующей активности; напр., выяснив, насколько рабочие одной функции отстают от рабочих другой, с нею связанной, соответственно увеличивают число первых или уменьшают число вторых; устраняют инженера, которым рабочие недовольны; перевычисляют и изменяют размеры некоторых частей постройки сообразно найденным на деле коэффициентам сопротивлений материалов и т. п. Во втором случае ограничиваются применением какой-нибудь «нормы», которая должна служить для всех случаев подобного рода; напр., рабочим предписывается определенный дневной «урок», с требованием, чтобы они его выполняли или увольнялись; на выражение недовольства отвечают штрафами и предложением подчиняться или уходить; материалы постановляют принимать только вполне соответствующие первоначальным предположениям, а в противном случае отсылать их обратно. Словом, это – регулирование по шаблону.

Не надо думать, что творческий организационный момент относится только к началу процесса, в нашем примере – технического предприятия. Нет, в разной степени, он играет роль и на дальнейших стадиях. Во-первых, если в ходе дела обнаружится много новых, не предусмотренных обстоятельств, или извне жизнь предъявит новые потребности, то может понадобиться пересмотр выработанного плана, переорганизация всей системы; напр., выяснится очень быстрый экономический рост окружающего района, и возможность того, что мост должен будет вскоре обслуживать гораздо более широкий транспорт; или вероятность того, что он понадобится для стратегических целей, т. под. В любом капиталистическом предприятии этот момент выступает во всяком расширении производства, при всяком техническом или организационном усовершенствовании, при введении новой машины, а также когда предприятие приспособляют для выделки нового продукта и т. д. Вообще, в развивающейся системе он имеется постоянно, и есть именно двигатель развития.

Во-вторых, творческий момент, хотя и в ослабленной степени (без характера инициативы) сопровождает и большинство случаев регулирования, особенно там, где применяется индивидуализация: тут прежде всего комбинируются данные и делаются выводы, и результат является частично-новым, если не в качественном, то в количественном смысле. То же относится и к нормировке в ее начальной фазе, когда норма вырабатывается: это акт комбинационного, созидательного характера. В дальнейшем, когда норма или шаблон только применяется, творческий момент уменьшается до ничтожной величины, и регулирующий акт становится просто механическим.

В деле планомерной организации сторона инициативно-творческая, очевидно, является по преимуществу человеческой, всего меньше может передаваться мертвому механизму, всего больше зависит от культуры работника – от суммы его опыта и знания, от навыка в применении методов, от гибкости нервно-психического аппарата. Напротив, сторона регулятивная, а особенно регулированье по нормам, по шаблонам, несравненно меньше связана с этими условиями; путем технического упрощения, путем дробления на отдельные, частичные операции, она доводится в массе случаев до такой элементарности, что легко передается сначала неквалифицированному и малокультурному работнику, а затем даже машине.

Именно об этом шаблонном регулировании говорит Гастев следующее:

«Технический контроль теперь становится, как это ни странно, привилегией самых неквалифицированных рабочих. Мало того, в дальнейшем технический контроль эволюционирует так, что контролируют уже не чернорабочие, а специальные механизмы, инструменты, машины»…

Но когда это приводит его к выводу о «машинизированной системе трудового управления», о том, что «машины из управляемых переходят в управляющие» (он сам подчеркнул это курсивом), – то для нас уже должно быть ясно, что он впал в недоразумение. Если, напр., рабочий вытачивает стальные шарики, а контрольная машина отбрасывает в сторону те из них, которые отклоняются от нормальной величины диаметра, или имеют царапины, неровности, то это далеко еще не значит, что машина стала «управляющим», т. е. организатором производства. Он смешал организаторскую функцию вообще с ее низшей стороною – шаблонно-нормировочной. А где же вся главная, инициативно-творческая сторона, и где даже высшие формы регулирования, с индивидуализацией условий?

Во многих машинах давно имеются регуляторы силы пара, силы тока, скорости движения и пр. Когда такой регулятор поставлен, положим, на известное число оборотов в секунду, то понятно, что тем самый «регулируется» затем и внимание рабочего, и темп его действий. Но значит ли это, что машина им распоряжается? Он должен быть, поистине, фетишистом, чтобы так воспринимать факты. Пусть он не сам установил норму скорости машины; но он знает, что она установлена другими участниками производства на основании коллективно-трудового опыта, воплощенного в науке. Таким образом мнимая власть машины является для него – если он не фетишист – лишь выражением его организационной связи с другими людьми, и даже с другими поколениями, опыт которых мог быть учтен в данной норме. Если другие, установившие норму, социально чужды ему, не принадлежат к его товарищескому коллективу, – пусть это буржуазно-инженерская интеллигенция, – то он ощущает над собою власть, но не власть машины, а враждебно-классовую; она будет тогда порождать в нем идеологию борьбы, а не идеологию «нормализации», как полагает Гастев.