О процессе цивилизации - [18]

. Социальные структуры, побуждавшие людей к приобретению все новых средств производства в преобладающем в Средневековье секторе натурального хозяйства (при всех особенностях этих структур в разных регионах), легко выпадают из поля зрения, поскольку стремление это было направлено не на накопление денег, но на приумножение земель. Кроме того, политические и военные функции в то время еще не отделились от экономических в той степени, в какой это произошло в обществе новейшего времени. Военное действие, политическое и экономическое стремление здесь практически тождественны, желание получить большее богатство в виде земельных владений идентично желанию приумножить свою власть, обеспечить свою суверенность, равно как увеличить свою военную силу. Рыцарь, оказавшийся самым богатым в каком-то регионе, а именно, обладающий наибольшими земельными владениями, является также сильнейшим, поскольку может поставить под свои знамена наибольшее число людей, — он является одновременно и военным вождем, и властителем.

Именно потому, что в обществе того времени владелец поместья противостоял всем прочим так, как сегодня одно государство противостоит другим, для него приобретение новых земель соседом означало прямую или косвенную опасность. Как и сегодня, оно означало сдвиг в равновесии, установленном в рамках выверенной системы владений, где каждый был для другого потенциальным союзником или потенциальным врагом. Таков был простой механизм, который на этой фазе внутренней и внешней экспансии приводил в движение не только бедных, но и богатых и могущественных рыцарей, заставлял их быть настороже, внимательно следить за приумножением земель у других и постоянно искать возможности расширения собственных владений. Нехватка земель и перенаселенность приводят общество в движение, и уклоняющийся от борьбы в то время, когда другие ее ведут, желающий просто сохранять имеющееся, когда прочие стремятся к расширению владений, в итоге неизбежно окажется слабее и «меньше» этих других, и те обязательно попытаются захватить его землю при удобном случае. Богатые рыцари и крупные феодалы того времени не давали этим процессам теоретического обоснования и не высказывали общих соображений о подобных правилах, но очень хорошо видели, насколько бессильными они становятся в том случае, когда по соседству с ними захватывают новые земли и властвуют более богатые вельможи. Можно показать это на примере вождей крестовых походов, скажем, Готфрида Бульонского, который был вынужден продать или заложить свои земли, чтобы искать где-то вдали новые, еще большие владения, каковые в конце концов превратились в его собственное королевство. Что касается более позднего времени, можно привести в качестве примера Габсбургов, которые, даже добившись императорской короны, были одержимы мыслью о расширении владений их собственного дома, ибо без такой опоры их сила была бы ничтожной. Ведь сильные, соревнующиеся друг с другом феодалы выбрали первого кайзера из этого дома именно по причине бедности и слабости Габсбургов, не представляющих для них реальной опасности. Особенно хорошо эта же закономерность проявляется в той роли, какую сыграло завоевание Англии норманнским герцогом для развития западнофранкского царства. Прирост могущества одного из удельных господ означал полное изменение соотношения сил в том союзе крупных феодалов, который лежал в основе данного царства. Норманнский герцог, ничуть не меньше других испытывавший на себе влияние центробежных сил, завоевал Англию не ради блага всех норманнов, но исключительно с целью увеличения владений своего собственного дома. Раздел английских земель между пришедшими с ним воинами был явно нацелен на ограничение центробежных сил на завоеванных землях, на то, чтобы избежать появления на английской почве других крупных землевладельцев. Конечно, раздел земли между рыцарями обусловливался уже нуждами правления, но герцог старался никому не давать больших, представлявших собой единое целое территорий. Даже самым высокородным сподвижникам он предлагал участки, разбросанные по всей стране[32].

Это завоевание автоматически превратило его в самого могущественного феодала западнофранкского царства. Раньше или позже между его домом и домом франконских герцогов, носивших королевский титул, должна была начаться борьба за первенство, а затем и за корону. Хорошо известно, насколько значимой была данная борьба в последующие века: именно она определяла весь ход исторического развития, когда властители Иль-де-Франс путем приобретения новых областей смогли сравняться с норманнскими герцогами, а затем в результате этой борьбы, ведущейся то по одну, то по другую сторону пролива, возникли два королевства, а затем и две нации. Но это лишь один пример свойственного динамической фазе Средневековья автоматически действующего механизма, вынуждающего и бедных, и богатых рыцарей стремиться к захвату новых земель.

5. Внутренняя дифференциация общества: образование новых органов и инструментов

19

Диспропорция между растущим числом людей и нехваткой земли побуждала господ к завоеванию новых земель; для представителей низшего слоя этот путь был в основном закрыт. Принуждение, отрывавшее их от пашни, чаще всего приводило к развитию в другом направлении — к дифференциации труда. Согнанные с земли несвободные члены общества послужили человеческим материалом для тех поселений ремесленников, которые постепенно кристаллизовались вокруг удобно расположенных замков и легли в основу возникающих городов.