О природе - [8]
Согласно Гегелю, Гераклит реформировал прежде всего медийный характер субстанции, субстрата; он не мог считать, что в основе всех вещей лежит вода или воздух потому, что мыслил бытие тождественным с небытием, как чистую изменчивость или как «бесконечное понятие». Дело не в том, что мышление Гераклита возвысилось на должный уровень абстракции, а в том, что Гераклит не мог укоренять понятия в процессах: вода казалась ему изменчивой, тогда как любое понятие оказывалось никак не привязано к этой ограниченности и изменчивости.
Поэтому огонь Гераклита, по Гегелю, это постоянная метаморфоза, но и постоянное установление параметров, «меры» для других вещей: например, душа, в отношении к огню оказывается «испарением». В духе своей эпохи даже в мировом пожаре по Гераклиту Гегель увидел «постоянное сгорание как возникновение дружбы, всеобщую жизнь и всеобщий процесс вселенной»[5], иначе говоря, практическое применение первопринципа, в том числе и для социальных практик. Единственное, чего, по Гегелю, не хватило Гераклиту – это превращения бесконечного понятия во всеобщее понятие, т. е. отождествления субстанции и покоя, которое только и позволяет давать научные определения, – не в ошибочном духе «это когда», а открывая сущность вещи. Окончательно утвердил Гераклита в каноне мировой философии труд гегельянца Фердинанда Лассаля «Философия Гераклита Темного из Эфеса», вышедший в Берлине в 1858 году, в котором Гераклит был изображен прогрессистом и первым политэкономом, – этот труд, в частности, конспектировал, ругаясь, Ленин.
Пионером изучения Гераклита в России в рамках самостоятельной системы был князь Сергей Трубецкой, издавший в 1900 году книгу «Учение о Логосе в его истории». Для Трубецкого первая проблема гераклитоведения – насколько мыслитель отождествлял «свое слово, свою мудрость с самой премудростью вещей»[6], иначе говоря, считал ли он мир постигаемым или нет? В сфере идей новейшей философии об агентности нечеловеческого мира, его способности к самостоятельному действию (современные новые онтологии или экологическая философия), этот вопрос кажется странным – ясно, что для Гераклита существенны законы мира, тогда как законы мышления еще должны быть политически учреждены.
Гераклит для Трубецкого – прямой предшественник стоиков, отождествивших мировой принцип разума со стихией жизненного огня и тем самым преодолевших хотя бы на уровне этических решений противоречие между нормативным и действительным. Гераклит просто развил эту мысль локально, в зерне, как написал Трубецкой: «тот скрытый, идеальный разум вещей, то Слово Гераклита, которым все вертится, в котором разгадка вселенной»[7]. Такое стоическое снятие противоречия между нормой и действительностью было недопустимо для идеализирующего символизма, о чем можно прочитать, к примеру, в поэме «Первое свидание» Андрея Белого о дружеских студенческих спорах с племянником Вл. Соловьева Сергеем:
Идеалисты, как П. Флоренский, выводили учение Гераклита из его двоемирия. Согласно Флоренскому и вечная нормативная мудрость, и пребывающий во времени земной хаос изменчивости были для Гераклита равно реальными; поэтому гармония относится у Гераклита только к мудрости, но не к онтологии, изменчивости вещей. Тем самым Гераклит оказывается предшественником софиологии Соловьева и Флоренского, учения о Софии-Премудрости как стоящей выше любых привычных онтологических порядков. Но идея гармонии противоположностей тоже присутствует у Гераклита, и Флоренский вслед за Ницше полностью вписывает эту версию гармонии в трагическое мироощущение греков. Гораздо проницательнее оказался Н. Бердяев, который в статье «Мое философское миросозерцание», опубликованной в 1937 г., сблизил Гераклита с Оригеном и Григорием Нисским, сторонниками апокатастасиса, всеобщего восстановления и спасения.
Одним из ведущих исследователей Гераклита в самом начале XX века был Освальд Шпенглер, впоследствии крупнейший консервативный теоретик культуры в XX веке. Для Шпенглера Гераклит тоже выпадал из общего ряда досократиков, но не из-за особенностей его учения, а из-за особой жреческо-аристократической позиции. Согласно Шпенглеру все досократики исповедовали взгляды, находящиеся между сакральной храмовой мудростью и позднейшей прикладной философией, которая в конце концов выродилась в стоицизм и эпикурейство. Особенность Гераклита лишь в том, что он наследует династические ценности династии эфесских жрецов, и в частности их тайное учение о возможности нарушения гармонии.
Тем самым оказывается, что как философ Гераклит учит о постоянстве с целью словом противостоять угрозе хаоса, но как эзотерик, бесспорно, признает хаос как момент данного тождества. Он и вынужден разыгрывать из себя презирающего толпу аристократа, чтобы хаос не возобладал в общественной жизни, – и превозносить вечность и тождество себе даже самых изменчивых вещей, чтобы поддерживать жреческие традиции, почитание всего вокруг как вечного, глубокомысленного и божественного, уже в поле политической дискуссии. Таким образом, для Шпенглера Гераклит является прежде всего консервативным вождем, умеющим настаивать на «вечных ценностях», наподобие любых консервативных вождей нового и новейшего времени. Но, конечно, гераклитоведение не могло на этом остановиться. Стихотворение Т. С. Элиота «Animula» – это целый трактат о Гераклите и его учении о душе, в котором подчеркивается беззащитность души как необходимое условие для изучения закономерностей природы.
Судить об искусстве просто, а понимать его — еще проще. Этот сборник лекций — путеводитель по хитросплетениям философских оптик и многочисленных способов деконструкции мира искусства — мира, где переплетаются чистая эстетика и революционный манифест. О том, по каким законам существует искусство, где находятся рамки, его ограничивающие, и как давно оно стало таким, какое оно есть, рассказывает профессор Российского государственного гуманитарного университета, доцент, доктор филологических наук.
Древнегреческий философ Сократ, так же как и Конфуций, не оставил своих произведений. Но его ученики, Платон и Ксенофонт, в форме диалогов и небольших рассказов передали нам философские взгляды Сократа. Благодаря этому мы знаем, чему учил Сократ, каковы были его главные жизненные ценности, какие проблемы бытия его занимали. Впервые в одном сборнике собраны высказывания мудрого философа, у которого и сегодня читателю есть чему поучиться. Правда, порой в текстах Платона Сократ говорит одно, а в текстах Ксенофонта, по тому же самому вопросу, совершенно другое, будто сам себе противоречит.
Семиотика – наука для всех, живущих в современной информационной среде, и каждого, кто хочет разобраться в строении знания и искусства. Семиотика была авангардом отечественной науки и остается наиболее универсальным способом изучения культуры. Благодаря семиотике мы можем понять, как связаны язык, мышление, творчество и поиск смысла жизни. Б лекциях доктора филологических наук А. В. Маркова на множестве примеров из разных областей показана актуальность и красота семиотического метода.
Постмодернизм отождествляют с современностью и пытаются с ним расстаться, благословляют его и проклинают. Но без постмодерна как состояния культуры невозможно представить себе ни одно явление современности. Александр Викторович Марков предлагает рассматривать постмодерн как школу критического мышления и одновременно как необходимый этап взаимодействия университетской учености и массовой культуры. В курсе лекций постмодернизм не сводится ни к идеологиям, ни к литературному стилю, но изучается как эпоха со своими открытиями и возможностями.
После распада Советского Союза страны бывшего социалистического лагеря вступили в новую историческую эпоху. Эйфория от краха тоталитарных режимов побудила исследователей 1990-х годов описывать будущую траекторию развития этих стран в терминах либеральной демократии, но вскоре выяснилось, что политическая реальность не оправдала всеобщих надежд на ускоренную демократизацию региона. Ситуация транзита породила режимы, которые невозможно однозначно категоризировать с помощью традиционного либерального дискурса.
Серия «Фигуры Философии» – это библиотека интеллектуальной литературы, где представлены наиболее значимые мыслители XX–XXI веков, оказавшие колоссальное влияние на различные дискурсы современности. Книги серии – способ освоиться и сориентироваться в актуальном интеллектуальном пространстве. Неподражаемый Славой Жижек устраивает читателю захватывающее путешествие по Событию – одному из центральных концептов современной философии. Эта книга Жижека, как и всегда, полна всевозможных культурных отсылок, в том числе к современному кинематографу, пестрит фирменными анекдотами на грани – или за гранью – приличия, погружена в историко-философский конекст и – при всей легкости изложения – глубока и проницательна.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.
Главная тема книги — человек как субъект. Автор раскрывает данный феномен и исследует структуры человеческой субъективности и интерсубъективности. В качестве основы для анализа используется психоаналитическая теория, при этом она помещается в контекст современных дискуссий о соотношении мозга и психической реальности в свете такого междисциплинарного направления, как нейропсихоанализ. От критического разбора нейропсихоанализа автор переходит непосредственно к рассмотрению структур субъективности и вводит ключевое для данной работы понятие объективной субъективности, которая рассматривается наряду с другими элементами структуры человеческой субъективности: объективная объективность, субъективная объективность, субъективная субъективность и т. д.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Первая в России книга о патафизике – аномальной научной дисциплине и феномене, находящемся у истоков ключевых явлений искусства и культуры XX века, таких как абсурдизм, дада, футуризм, сюрреализм, ситуационизм и др. Само слово было изобретено школьниками из Ренна и чаще всего ассоциируется с одим из них – поэтом и драматургом Альфредом Жарри (1873–1907). В книге английского писателя, исследователя и композитора рассматриваются основные принципы, символика и предмет патафизики, а также даётся широкий взгляд на развитие патафизических идей в трудах и в жизни А.
Люди странные? О да!А кто не согласен, пусть попробует объяснить что мы из себя представляем инопланетянам.
Зигмунд Фрейд с юных лет мечтал изменить мир, мечтал о победе разума и пьедестале славы. И действительно, творческие личности, деятели науки, простые обыватели прошлого столетия с азартом поддались модному течению – взирать глазами Фрейда на человеческие влечения и поступки, вслед за ним анализировать сновидения, изучать методы гипноза и раскрывать суть неврозов и страхов будь то в жизни или в искусстве. Психология, медицина, социология, антропология, литература XX века прониклись идеями фрейдизма. Ни один другой ученый не имел столь мощного влияния в обществе.
Рене Декарт – выдающийся математик, физик и физиолог. До сих пор мы используем созданную им математическую символику, а его система координат отражает интуитивное представление человека эпохи Нового времени о бесконечном пространстве. Но прежде всего Декарт – философ, предложивший метод радикального сомнения для решения вопроса о познании мира. В «Правилах для руководства ума» он пытается доказать, что результатом любого научного занятия является особое направление ума, и указывает способ достижения истинного знания.
Никколо Макиавелли часть своей жизни посвятил государственной службе. Его опыт и наблюдения за методами управления политиков стали основой трактата «Государь», известного сегодня во всем мире. Макиавелли в нем выступил сторонником сильной власти, ради укрепления которой допускал и коварство, и предательство, и насилие. Конечно, подобное вызвало противоречивые мнения, а Католическая церковь внесла его труд в списки запрещенных книг. И тем не менее идеи этого историка и философа о методах управления, о способах получения власти, о том, какими качествами должен обладать правитель и от чего зависит успех проводимых им реформ, нашли свое применение в области политики и актуальны по сей день. В книгу вошло также произведение «О военном искусстве», в котором автор, не будучи военным и приобретя свои знания в теории, высказал настолько глубокие идеи, что они охватили самые разные стороны человеческой жизни. Работы Макиавелли столь афористичны, что давно разошлись на цитаты, которые мы часто произносим, даже не догадываясь, кто их автор. Тексты настоящего издания снабжены подробными комментариями и разъяснениями.