О природе - [23]

45

Пределы души не отыщет пеший,

пусть даже всю дорогу пройдет,

столь Логос глубок.

* * *

Лебедев (Л 383) справедливо говорит, что здесь не может быть и речи о «глубинах души» в смысле привычной нам интроспекции (вглядывания вглубь себя), о «душевной жизни» в интерпретации Маковельского со ссылкой на А. Тределенбурга (Д 292), что скорее это выражение нужно переводить как «обширная мера», «огромный объем». Поэтому лучше, конечно, «столь Логос огромен», если бы слово «огромный» не подразумевало в русском языке некую статуарность фигуры. При этом обычно не объясняют, почему пределы души не отыщет именно пеший и почему пройти всю дорогу – это только предположение. Вероятно, пеший – это образ человека, отмеряющего вещи какой-то привычной мерой, как мы отмеряем путь шагами.

Тогда это изречение значит: к душе неприменимы те понятия, которые мы применяем к привычным предметам. Душа может действовать неожиданно, обладает свободой, а содержание ее превосходит содержание всех прочих понятий вместе взятых.

46

Надменность – священная болезнь;

зрение обманчиво.

* * *

Явное выступление против демагогов и тиранов: надменность, надутость следует понимать не только и не столько как психологическое качество, сколько способ демонстрации себя, саморекламу, основанную на роскоши. Эту саморекламу Гераклит отождествляет с падучей, эпилепсией, имея в виду, что она лишает возможности правильно воспринимать вещи и даже реагировать на них, что она по сути полное сумасбродство. Рекламирующий себя тогда не может быть прав в чем-либо. Можно увидеть в этом предвестие христианской аскетической проповеди против гордыни как начала всех возможных грехов и заблуждений.

47

Нехорошо о самых великих вещах

совещаться.

* * *

Высказывание одновременно антидемократическое и методологическое: что относится к великим вещам, то должно быть не предметом обсуждения, где всегда верные знания смешиваются с догадками, но предметом некоей более глубокой интуиции, чем догадки. Это ближе всего к мысли Канта о том, что Бог и бессмертие – императивы практического разума, а не предметы познания и анализа.

48

Луку имя биос [жизнь],

а дело его – смерть.

* * *

Часто цитируемый фрагмент, указывающий как на вошедшее во все учебники после Гегеля «единство противоположностей», так и на разрыв (как часть этой диалектики единства противоположностей) между именем и сущностью. Лебедев (Л 449) ставит это изречение в один ряд с другими введенными Гераклитом отождествлениями: Диониса и смерти, детородного члена/секса и смерти, – действительно, особенно последнее отождествление существенно для психоанализа и сюрреализма XX века, например, в понимании во французском языке оргазма как «маленькой смерти». Также Лебедев видит в этой образности тень аполлинизма Гераклита, кто еще будет стрелять из лука, как не Аполлон? (Л 297)

Попутно заметим, что этот каламбур, одинаковое написание в греческом языке слов «лук» и «жизнь», работает только на письме, где во времена Гераклита ударения не ставились: лук будет βιός, а жизнь βίος, и совпадают они только на письме без диакритики. Мы понимаем это изречение так: кто готов к обороне ради жизни, тот должен быть готов и к смерти.

49

Один для меня – тьмы,

если лучший он.

* * *

Тьма (по-древнегречески μύριας, мириада, вошло и в русский язык («мириады огней»)) – десять тысяч. Обычно эту фразу толкуют просто как антидемократическую инвективу. Но мы думаем, что десять тысяч – это еще и полк, наибольшее воинское подразделение, которое можно представить и которое точно выполнит боевые задачи.

Тогда эта фраза означает: лучший человек, познавший Логос, настоящий вождь и организатор, и добьется перелома в войне, заключения мира или разработки новейших непобедимых военных стратегий.

49а

В те же воды

вступаем и не вступаем,

есмы и не есмы[17].

* * *

Гераклит отождествляет бытие с участием в потоке, иначе говоря, с фиксацией различных подробностей бытия. Тем самым он утверждает, что состояние вещей зависит не только от их природы, но и нашего отношения к природе, от нас как от субъекта (в духе вождя из предыдущего фрагмента) зависит и состояние мира.

50

Не меня, но этот Логос слушая,

придется согласиться,

что мудрое – это знать все как одно.

* * *

Синтаксис допускает и понимание «согласиться мудро, что все есть одно», которое было принято немецким идеализмом начиная с Фр. Шлейермахера и легло в основу концепции «всеединства» (Ф.-В.-Й. Шеллинг, Вл. С. Соловьев). Согласно этой концепции, настоящий смысл вещи получают только в виртуальном единстве мира, задуманном христианским Богом. Мы следуем пунктуации Лебедева. Эту цитату приводит христианский апологет Ипполит Римский, ссылаясь перед этим на парафраз Гераклита: «Итак, Гераклит говорит, что все едино: делимое – нераздельное, рожденное – нерожденное, смертное – бессмертное, Логос – Вечность, Отец – Сын: Бог справедливый» (Н 21).

Мы считаем, что трактовать слова Гераклита в смысле исповедания всеединства несколько неосмотрительно: скорее Гераклит выстраивает схему познания. Логос дает человеку мудрость, а мудрость открывает знания. Здесь скорее можно апеллировать к трехступенчатым эстетическим схемам Гете вроде стиль-манера-репрезентация или художник-знаток-любитель. Логос учит согласию, доверию и потому ускоряет принятие мудрости, а эта доверяющая мудрость понимает законы вещей одинаково хорошо.