О природе человека - [55]

Другие же говорят, что Бог заботится[1106] о сохранении (пребывании) существующего так, чтобы ничто из происшедшего не погибло, и об этом только одном промышляет. Единичное же управляется случаем[1107]; и вследствие этого — много несправедливостей, масса преступлений (убийств) и, вообще говоря, всякие пороки водворяются среди людей, — причем, совершенно случайно — одни из них (людей) избегают правосудия, а другие терпят и наказание, так что не осуществляется всецело ни то, что согласно с здравым смыслом, ни то, что следует по закону. Каким же образом мог бы кто–нибудь сказать, что существует промышляющий Бог — там, где не властвует ни закон, ни разум? Затем, бывает даже, что честные люди в большинстве случаев терпят несправедливости, унижения и подвергаются бесчисленным бедствиям, тогда как порочные и жестокие возрастают в могуществе, богатстве, почестях[1108] и в остальных житейских благах.

Но утверждающие это[1109] представляются мне неведущими как многих других положений, имеющих отношение к Промыслу, так — в особенности — бессмертия души. Именно: считая ее (душу) смертной, они ограничивают все человеческое пределами этой жизни. Затем, они имеют превратные суждения о благах. Действительно, они думают, что те, кто окружены богатством, хвастают (своими) достоинствами и гордятся другими материальными благами, счастливы и блаженны; между теми, блага души, несравненно превосходящие телесные и внешние блага, ставят ни во что. Ведь, блага, относящиеся к тому, что превосходнее, гораздо выше (сами по себе). Итак, добродетели настолько превосходят богатство, здоровье и прочие блага, насколько душа (превосходит) тело. Вот почему добродетели и одни, и в соединении с другими (благами) делают человека блаженным: в соединении с другими — сплошь (κατά πλάτος), а одни и сами по себе — ограничительно (κατά πέριγραφήν). Ведь, из существующего одно мыслится ограничительно (определенно), как например, два локтя, а другое — сплошь, как например, куча. Конечно, если бы ты отнял от кучи даже 2 медимна[1110], то остальное (все–таки) остается кучей; так же точно, если бы от блаженства, понимаемого сплошь (во всей широте)[1111], ты отнял телесные и внешние блага, а оставил одни только добродетели, то и в таком случае сохраняется блаженство, потому что добродетель и сама по себе вполне достаточна для благоденствия. Итак, всякий добродетельный (человек) блажен, а всякий порочный — злополучен, даже если он обладает всеми вообще так называемыми благами фортуны. Многие, не зная этого, считают счастливыми одних только дородных телом и богатых, — чем хулят Промысел, управляющий всем, что касается нас[1112], не по одной только внешности (видимости)[1113], но и по Своему собственному предведению. Так, Бог, зная, что честному и добродетельному в настоящее время мужу полезно жить в бедности и что пришедшее[1114] богатство разрушило бы[1115] его образ мыслей, с пользой содержит его в бедности. С другой стороны, зная, что нередко богатый станет еще более плохим[1116], если лишится состояния [например, станет покушатся на грабежи, убийства или на какие–нибудь другие, еще большие, преступления[1117]], позволяет (ему) пользоваться богатством. Быть может, бедность неоднократно была полезна нам[1118] при потере (букв, погребении) детей или бегстве домочадцев: ведь, спасение их было бы прискорбнее самой гибели, раз дети стали бы порочными, а домочадцы — грабителями[1119]. Конечно, мы, ничего не зная о будущем и взирая только на настоящее, неправильно судим о том, что совершается[1120]; но для Бога и будущее — как настоящее.

Все это, конечно, сказано против порицающих Провидение[1121]. к которым следовало бы отнести и изречение Писания[1122]: «скажет ли глина горшечнику?«… и т. д.[1123] В самом деле, неужели не должен быть презираем[1124] человек, противопоставляющий Богу свои законы и противодействующий планам (определениям) Промысла — в то время, как он же не осмеливается противоречить даже человеческим законоположениям?..

Итак[1125], оставив без внимания подобные заблуждения, или лучше — нечестие, покажем, что единичное непоследовательно считается ими не подлежащим Промыслу, раз общее и родовое составляет удел (достояние) Провидения. В самом деле, всякий мог бы указать только три следующие причины того, почему Промысел не простирается на единичное: или потому, что Бог не знает, что следует заботиться и о нем, или (потому, что) не хочет, или — не может[1126]. Но, конечно, незнание или непонимание совершенно чуждо этому блаженному Существу, потому что Оно Само есть Ведение, Мудрость и Знание. Да и каким образом могло бы быть неизвестным Богу то, что знает даже (всякий) благомыслящий человек, — именно, что с уничтожением всего единичного должно погибнуть[1127] и общее? Ведь, общее (целое) состоит из совокупности (всех) единичностей (частей). Действительно, виды равняются всем вместе единичностям (индивидам), и наоборот, и вместе с ними и разрушаются, и сохраняются. Между тем, ничто не препятствует, чтобы все неделимые (индивиды), не будучи предметом никакого верховного попечения