О природе человека - [54]
Конечно, поскольку Платон все относит к Богу и утверждает, что всякое промышление зависит от Его воли, он достоин одобрения; но никогда (не заслуживает этого) за то, что другими промыслителями[1087] он считает тех, которые вращаются в небесной сфере. Ведь, это уже — не Провидение, а фатум и необходимость. Действительно, как бы те[1088] ни сообразовались (изворачивались), необходимо, чтобы происходящее происходило и чтобы иначе не могло быть (не случалось); между тем, давно уже показано, что ничто из того, что бывает по Провидению[1089], не подчиня–ется необходимости.
Стоики — философы, признающие и фатум, и свободную волю, не оставляют никакого места Провидению, но на самом деле уничтожают даже свободную волю, как показано раньше. Демокрит же, Гераклит и Эпикур не допускают Промысла — ни по отношению к общему, ни в отношении к частному (единичному). Так, Эпикур говорил, что блаженное и бессмертное Существо ни само не имеет обязанностей, ни другому не доставляет, — так что не связывается ни гневом, ни благоволением. Все подобное, ведь, свойственно немощи. В самом деле, гнев чужд Богу[1090], потому что он возбуждается тем, что совершается против (нашей) воли, — а для Бога ничто не бывает против воли. Таким образом, стоики[1091] следуют своим основным принципам. Действительно, считая, что этот мир произошел из случая, они естественно говорят, что все лишено промышления: в самом деле, кто будет промыслителем того, что никем не сотворено? Очевидно, ведь, что происшедшее изначала случайно по необходимости случайно[1092] и существует. Итак, должно противостать первоначальной их тенденции[1093], — потому что с опровержением ее возымеет большую силу то, что сказано было раньше в доказательство существования Промысла. Итак, отложив опровержение этого до более удобного времени, перейдем к мнению Аристотеля и других (философов), отрицающих Промысел в отношении к единичным вещам[1094].
Аристотель[1095] считает, что единичное[1096] управляется одной только[1097] природой, как об этом он намекает в 6–й книге Ethic, ad Nicomacbum[1098]. Ведь, природа, будучи Божественной и присущей всему происшедшему, естественно подсказывает (внушает) каждому избрание полезного и избежание вредного: так, всякое животное, как сказано, выбирает себе соответственную пишу, преследует (отыскивает) полезное и от природы знает средства для излечения болезней. Еврипид же и Менандр в некоторых местах утверждают, что ум, присущий каждому (человеку), промышляет о каждом [и о себе самом[1099]], а боги — ни о ком. Но ум имеет отношение лишь к тому, что в нашей власти: так, он касается или действий[1100] и искусств, или созерцания (познания). Промысел же касается того, что не находится в нашей власти, как например, — того, чтобы быть богатым или бедным, здоровым или нездоровым[1101], — в отношении чего ум нисколько не может помочь[1102], а тем менее — природа, как думает Аристотель. Ведь и дела природы известны. А какое отношение имеет к уму или к природе то, что иногда убийца несет заслуженное наказание, а иногда — избегает?.. Может быть, кто–нибудь скажет, что то, что подлежит уму и природе, зависит (вместе и) от Провидения, а остальное — от рока. Но если подлежащее уму и природе[1103] зависит от Провидения, а последующее — от фатума, то уничтожается то, что — в нашей власти (свободная воля). Однако, дело обстоит не так. На самом деле все, относящееся к нашему разуму как теоретическому, так и практическому, находится в нашей власти, как показано. Не все, управляемое Провидением, относится к природе, хотя и все, что относится к природе, управляется[1104] Провидением; многое, ведь, из того, что происходит по Провидению, не есть дело природы, как (это) показано на примере убийцы, — потому что природа есть часть Провидения, а не само Провидение. Таким образом, указанные философы[1105] промышление об единичных вещах приписывают природе и уму.
