О мертвых - ни слова - [3]

Генрих судорожно вздохнул и прикрыл глаза рукой.

— Машенька никогда не согласится жить в этой квартире, если узнает… — пробормотал он.

— Значит, она не должна ничего узнать, — решила я.

— Но… как же это? — растерялся Леша.

— Нужно самим отвезти Мефодия в больницу и оставить в приемном покое. Если повезет и нас не остановят, никто никогда не узнает, где он скончался.

— С ума сошла! — прошипел Прошка. — Такие штучки пахнут тюремной пайкой.

— Почему? Что-то мне никогда не доводилось слышать, чтобы доставка покойников в больницу считалась уголовно наказуемым деянием. В конце концов, телефона под рукой у нас нет, и где его искать, мы не имеем ни малейшего представления. Так почему бы нам самим не отвезти умершего туда, куда он все равно рано или поздно попадет?

— Бесполезно, — хмуро бросил Марк. — При вскрытии выяснится время смерти, и любой из наших вчерашних гостей догадается, что Мефодий окочурился здесь. Рано или поздно слухи дойдут до Машеньки.

— Не обязательно, — возразила я. — В числе званых гостей Мефодий не значился, о его присутствии здесь, помимо нас, знают только четверо, причем все они к Генриху благоволят. Надо объяснить им ситуацию, и, я уверена, они будут молчать.

— Но… — Генрих запнулся, и на лице его отразилась мучительная борьба. — По-моему, это как-то нехорошо. Бросить его… мертвого…

— Мы же не на свалку его выбрасываем, а везем в больницу. «Скорая» отправила бы его туда же. Документы останутся при нем, личность установят сразу же, родных оповестят, так что никакого святотатства мы не совершаем. Зато Машенька будет жить спокойно.

— Ну… я не знаю…

— Решайся, Генрих, — поддержал меня Марк. — Вряд ли вам предложат вторую квартиру. А от этой Машенька точно откажется, мы-то ее знаем.

— И подумай, что с ней будет, когда она привезет детей посмотреть на новое жилье и увидит Мефодия.

Генрих болезненно поморщился, провел ладонью по лицу и решился:

— Ладно.

Марк повернулся к Прошке:

— С Варькой поедем я и Леша. Ты останешься здесь с Генрихом. У вас полчаса на уборку гостиной. Не вздумай отлынивать!

— А с какой это стати ты раскомандовался? — возмутился Прошка, физиономия которого к этому времени уже приняла цвет, близкий к нормальному. — И почему всегда, когда требуется выгребать всякую гадость, я остаюсь в гордом одиночестве? С чего вы взяли, что быть золотарем — моя заветная мечта?

Марк пригвоздил Прошку к полу разъяренным взглядом и уже собирался вежливо объяснить ему, кто он такой, но хорошая реакция помогла мне предотвратить назревающий скандал.

— Спокойно, Марк! Прошка, ты желаешь поехать со мной? Прекрасно! Леша, Генрих и Марк пусть принимаются за уборку, а ты, золотко мое чистопробное, подними Мефодия и отнеси ко мне в машину. Будем надеяться, что по дороге тебя никто не остановит.

Прошкина неприязнь к грязной работе как-то сразу сошла на нет. Трудно сказать, что способствовало этому больше: нежелание тесного физического контакта с покойным, мысль об отключенном лифте или боязнь встретить в неподходящую минуту новых соседей Генриха. Так или иначе, Прошка, не удостоив меня ответом, начал демонстративно сгребать с садового столика грязную посуду. Генрих стоял у стены и смотрел перед собой отсутствующим взглядом, но, когда Леша с Марком подняли с двух сторон Мефодия и потащили к двери, встрепенулся и предложил свою помощь.

— Помоги лучше Прошке, — проворчал Марк, остановившись. — И приходи поскорее в себя. Если ты встретишь свое семейство с такой траурной физиономией, считай, все наши усилия пошли прахом. Прошка! Машенька не должна ничего заметить. Делай что хочешь, хоть на голове стой, а отвлеки ее от Генриха. И помните: о Мефодии — ни слова.

Глава 2

Я осторожно открыла входную дверь и высунула голову в коридор. В гулкой пустоте незаселенного дома отчетливо слышался каждый звук. Где-то далеко внизу хлопнула дверь. Под нами кто-то насвистывал и стучал — видимо, возился с замком. Наверху громко переговаривалась супружеская пара, приехавшая в выходной день взглянуть на свое будущее жилье.

Скверно. Учитывая неработающие лифты, наши шансы незаметно отнести Мефодия к машине приближались к нулю. Умоляя Всевышнего о чуде, я сунулась в тамбур с лифтами и нажала на кнопку. Чуда не произошло. Я тяжело вздохнула и вернулась к дверям квартиры.

— Не тяни резину, Варвара! — негромко, но сердито сказал Марк. — Думаешь, он очень легкий?

Я посмотрела на тщедушное тело Мефодия, висевшее между Марком и Лешей. Тяжелым усопший не выглядел. Ребята закинули его руки себе на плечи и крепко держали за запястья, а свободными руками обнимали за талию. Коротенькие, почти детские ножки Мефодия не доставали до пола, несуразно крупная голова свесилась на грудь.

Я подавила очередной вздох и скомандовала:

— Вперед. Я спускаюсь первая. Если услышите шаги на лестнице, ныряйте за ближайшую дверь и ждите. Я останусь на стреме и заговорю с пришельцами, если они направятся к вам. У вас будет время спрятаться возле лифтов.

Миновав предбанник, куда выходили двери квартир, узкий закуток с мусоропроводом и балкон, мы прошли на лестницу. Несмотря на свежую краску и побелку, пахло здесь как в вокзальном туалете. Я осторожно спускалась, внимательно глядя себе под ноги и прислушиваясь. Марк и Леша, отдуваясь и топая, тяжело шагали следом. До пятого этажа добрались сравнительно спокойно. Я уже начала надеяться, что транспортировка Мефодия обойдется без эксцессов, но тут хлопнула дверь подъезда, затем послышались голоса и бодрый топот. Леша, Марк и покойник неожиданно прытко преодолели последние пять ступенек до балконной двери, которую я для них придержала.