О, Мари! - [224]

– Давид, что за истерика? К чему такая спешка?

– К тому, что если он будет упорствовать, ему подмешают в пищу наркотики и через три дня он не сможет себя контролировать. Выложит все, что знает, начиная с момента рождения.

– Ты тоже так поступаешь с подследственными? – подняла бровь Фаина.

– Милиция и прокуратура таких прав не имеют. Это привилегия КГБ. Так, ладно, поехали к тебе на дачу.

– Ты серьезно?

– Серьезней не бывает, поехали. Времена Клары Цеткин и Розы Люксембург прошли. Тогдашние власти и в Германии, и в России были гораздо более гуманными и держались в рамках существующих правовых норм. Нашим же властям никакие нормы не писаны. Им все дозволено. Ты можешь себе представить, чтобы советский суд оправдал Веру Засулич [57] , если бы свое преступление она совершила сегодня? То-то же. Где ваша дача, напомни, пожалуйста.

– Калужское шоссе, поселок Ватутинки.

* * *

Дача пустовала – родители Фаины еще были в городе. Девушка принесла три стопки книг, перевязанные бечевкой, и я забрал их с собой.

– Что будешь с ними делать?

– Это уже мои проблемы. Тебе не скажу. Запомни, если у тебя ничего не найдут, то показания твоего коллеги будут голословными, а на таком основании тебя не смогут посадить как сообщника. На вопрос, почему он тебя оговаривает, скажешь, что отвергла его любовь. Возможно, с вами проведут очную ставку, и не исключено, что там он откажется от своих показаний. Так часто бывает.

– Давид, что ты говоришь? Разве такое возможно? В каком грязном мире ты живешь! Или ты меня разыгрываешь?

– Фаина, неужели даже арест твоего коллеги не смог тебя отрезвить и заставить более реально смотреть на жизнь?

– Боже! За что мне это, почему я родилась и живу именно здесь?!

– И это говоришь ты?! Девушка, которая родилась в центре Москвы, в профессорской семье, и плюс к этому еще умна и красива?! А ведь могло быть гораздо хуже. Радоваться надо! Тебе очень повезло, но если ты этого не оценишь – жизнь тебя строго накажет. А сейчас езжай побыстрее домой. Родители начнут беспокоиться.

Что движет этой красивой, интеллигентной профессорской дочкой? Идеалистическая жажда установить всеобщую справедливость и построить гуманное общество? Неужели она не понимает, что погибнет, как мотылек, летящий на свет? Эта власть слишком сильна и абсолютно лишена сентиментальности, она не считается с такими «мелочами», как жизнь и судьба человека. И подавляющее большинство тех, кого мы именуем словом «трудящиеся», – рабочих и колхозников, чиновников, военных, силовиков – словом, все те люди, за права которых Фаина собирается бороться, за исключением разве что одного-двух процентов литераторов и политически продвинутых ученых, будут в истерике требовать для нее максимально строгого наказания.

* * *

– Ольга, я уже в Москве. Завтра ты свободна? Я мог бы к тебе заехать. Как твои дела?

– Давид, не ожидала, что ты так рано приедешь! Дела как будто продвигаются неплохо. Во всяком случае, начальник управления кадров лично принял меня и обещал рассмотреть вопрос о моем переводе в центральный аппарат Управления по надзору за процессуальной деятельностью органов внутренних дел. Работа нелегкая, зато я постоянно буду в Москве. Должность полковничья – старший советник, – и зарплата почти в два раза больше, чем моя нынешняя. А самое главное, что я смогу забрать к себе мальчика! Хотя сложности тоже есть. Квартиру раньше чем через год не обещают, могут предоставить служебную, но лучше я пока поживу у матери. Конечно, на дорогу потрачу прилично, но что поделаешь?

– А если попытаться поменять квартиру в Севастополе на меньшую в Москве или с доплатой на равную?

– Ну что ты, а где будет жить муж? Квартира ведь его. Да, я решила с ним развестись, но отбирать квартиру – это слишком жестоко. А что у тебя, Давид?

– Через несколько дней будет известно. Надеюсь тоже остаться в Москве. Ты не ответила – можно, я завтра заеду к тебе? Привезу целую корзину фруктов с овощами, а заодно заберу свои вещи.

– Нет, Давид, это неудобно. Сын здесь, да и у мамы возникнут вопросы. Завтра-послезавтра буду в Москве – сама привезу твои вещи, там и встретимся.

* * *

– Арам, привет. Я уже здесь, в гостинице «Академическая». Жду через несколько дней информации о новом назначении.

– Все будет нормально. Не беспокойся.

– Арам, можешь прислать машину? Я привез для тебя фрукты-овощи из Еревана. Заодно, если водитель будет свободен, пусть заедет к Ольге в Ступино. Ей тоже нужно отвезти фрукты и забрать мои вещи.

– Кто такая Ольга?

– Кажется, я тебе о ней рассказывал? Она была моей начальницей в Туле, сейчас получила новое назначение в Генпрокуратуре.

– Да, вспомнил. Тогда не обратил внимания, а сейчас твоя Ольга становится интересной. Если будет нужно, мы сможем ее попросить о небольшой услуге? Понятное дело, не задаром.

– Нет, Арам. Ольга не такой человек. Обращаться к ней с подобными вопросами я не осмелюсь, да и не хочу.

– Тогда зачем она тебе?! Может, она хороша как женщина?

– Просто я ее очень уважаю и дорожу ее дружбой. Она человек высоконравственный и глубоко порядочный.

– Таких в этой стране не бывает, особенно среди чиновников, – усмехнулся Арам. – Все покупается и продается, притом нагло и с нахрапом. А ты повторяешь слова, которым тебя научила школьная учительница по литературе или истории. Но вообще-то я успел заметить, что ты склонен идеализировать людей.