О, Мари! - [161]

Если Шестков будет копать так глубоко, он должен выяснить, было у избитых налетчиков столкновение со мной или с кем-то другим – или другими. Маловероятно, чтобы один человек напал на троих и так жестко разобрался с ними. Кроме того, Шесткову лучше, чем кому-либо еще, известно о наличии кастета. Следовательно, нападавшей стороной являются те трое. Но так как командованием поставлена иная задача, необходимо найти другую сторону драки. Тогда можно будет доказать обратное или хотя бы прояснить истинную картину и выстроить удобную, устраивающую командование версию. Во-первых, можно выяснить, приезжал ли я примерно в это время автобусом или поездом. Нелегкая задача: автобусы и загородные электрички прибывают каждые двадцать минут. Могут ли водитель и машинист опознать человека в дубленке? Если в военном городе в дубленках только я и два служивших в Германии старожила, то в самом городе таких немало. Во-вторых, остается вариант опознания. Здесь уже направленность расследования станет очевидной, что нежелательно, так как в этом случае неизбежно расползание слухов и мои протесты.

* * *

В дверь громко и требовательно стучали. Это точно не Василиса! Я приглушил свет в прихожей, чтобы отек на лице не был так заметен, и открыл дверь. За ней стоял дежурный солдат.

– Товарищ старший лейтенант! Вас вызывают в дежурную часть.

– Солдат, ты мне чуть дверь не снес! Нельзя ли поаккуратнее?

– Виноват, товарищ старший лейтенант. Надо торопиться, вас зовут к телефону.

Накинув злополучную дубленку прямо на домашний спортивный костюм, я ринулся к телефону. Кто бы это мог быть?

– Линия уже десять минут занята, – буркнул дежурный офицер, когда я схватил трубку.

– И что прикажете делать? Значит, так нужно. Чем вы недовольны?

– Я на дежурстве.

– А я чем занимаюсь? Разбираю уголовные дела и сажаю в тюрьму таких, как ты, грубых и недовольных, – я перешел на «ты».

– Простите, я не хотел вас обидеть, – смутился дежурный.

– Представляю, как вы общаетесь с другими, если уж со мной так разговариваете! Будьте повежливее. Вы именно что на дежурстве… Слушаю, – я поднес трубку к уху.

– Алло, Давид! Это Варужан. Я слышал твой разговор. Беда этих людей – в беспричинной ненависти друг к другу. Ты замечаешь? Они привыкли к такой манере общения, как на работе, так и дома. Я уже не говорю о том, как вышестоящие обращаются с подчиненными…

– Варужан, я давно тебя ищу, но мне сказали, ты в командировке. Объясни, пожалуйста, какое приданое получила Мари от меня? Это ты послал от моего имени?

– Ты о чем, Давид? Посылку принесла мне мама Генриха, ну, Бифштекса, и сказала, что это подарок от тебя для Мари. А сам он передал через мать, что ты велел дать ему адрес и телефон Мари, чтобы в дальнейшем другие посылки отправлять напрямик.

– Вот сукин сын! Варужан, это все вранье. Какую-то аферу он плетет…

– Вряд ли. Ты же знаешь, Давид, что после того случая я с ним не общаюсь. Думаю, он просто хотел этим добрым поступком показать тебе, что не держит зла и готов дружить.

– Предположим. А зачем ему адрес и телефон Мари?

– А это мне тоже показалось странным. Поэтому я не давал.

– Варужан, запиши мой рабочий телефон. Я там почти весь день, до восьми вечера. А на днях я сам тебе позвоню, продолжим эту тему. Передай привет Аиде и Кристе. И, пожалуйста, почаще общайся с Терезкой, хотя, может, это лишнее. Да, Мари не стоит беспокоить насчет этих посылок. Пусть радуется, что я так внимателен и так стараюсь ради нее.

Уже третий день, как Мари родила. Может, она уже дома? В воскресенье обязательно позвоню. Думаю, она даст знать о себе, как только выпишется из больницы.

– Дежурный, я хочу знать вашу фамилию.

– Я не хотел вас обидеть, товарищ следователь.

– Фамилию.

– Воробьев Валерий Петрович.

– Спасибо, лейтенант Воробьев, что вызвали к телефону, но запомните на будущее: не надо так грубо и невежливо обращаться с людьми.

Как мне найти Бифштекса? Разве что дежурить у главпочтамта. А если он там год не появится? Надо будет осторожно предупредить Мари, чтобы о любом контакте сообщала мне. А как искать фарцовщика, я еще подумаю. Самый верный вариант – выйти на него через мать.

От дежурной части до моего дома метров сто – сто десять, не больше. Но каким мрачным мне показался военный городок: бесцветные «хрущевки», тусклые окна, холод, низкое серое небо, ни луны, ни звезд… И это еще ближнее Подмосковье, мне повезло, что я оказался здесь. А если бы попал черт знает куда? Скажем, в Удмуртию, в Сибирь, в Приморье – там действительно значительно хуже. Хотя какая разница? Везде служат одни и те же люди. Не аристократы, не холеные интеллигенты, а такие же невысокие, щекастые, полные, пьющие мужики. Иногда очень даже симпатичные. И квартиры, и быт, и жены, и дети у них ничем не отличаются от здешних. Мне повезло в том, что рядом столица, этот сумбурный новый Вавилон. Там столько интересного!

Правда, везение было бы полным, если бы меня вообще не взяли в армию. Значит, есть различные уровни невезения и своя ниша везения в каждом. В конце концов, ты, друг мой Давид, не похож на типичного советского молодого человека, живущего в очерченных родной властью рамках. По здешним меркам ты даже очень удачливый. Довольствуйся тем, что имеешь, не то и это потеряешь. Но мозг опять бунтует. Не дает покоя сознание того, что где-то совсем недалеко течет красивая спокойная жизнь, интеллигентные благовоспитанные мужчины и женщины идут в театр или на концерт (как я видел в фильмах и читал в книгах), потом в ночной ресторан или клуб, где смотрят варьете или слушают какого-нибудь певца, пьют изысканное вино или шампанское, все вокруг чисто и красиво. Увижу ли это когда-нибудь?