О любви и счастье - [5]

К браку людей чаще подвигает любовь, но не она ответственна за его прочность и счастье. Она важна при выборе суженого. Однако выделяет его не за человеческие качества в их глубинном значении, а за внешние, видимые черты: за привлекательность, некую изюминку. Зоркая к тому, как выглядит человек, к его впечатляющему образу, она обычно преступно слепа к его сущности. Не случайно, она вспыхивает зачастую с первого взгляда и не считается с минусами, очевидными для других. В этом ее альтруизм и величие! Она чужда расчету. Но потому она и любовь!

Однако в браке более важной становится не изюминка, а сущность человека. Вступая в супружество, люди заключают союз на взаимность решения проблем каждого. Это не сложение двух единиц, не удвоение способностей и потребностей, а подключение способностей одного к потребностям другого, т. е. слияние двух половинок и получение целого. Получение целого – не одноактный, а каждодневный, пожизненный процесс.

Люди влюбляются, любят: но один – для другого, другой – для себя. Одни – жертвуя собой; другие – потребляя жертву. Любовь такова, каков человек. Именно соотношение созидательного и потребительского начал, то, какое из них главенствует в человеке, определяет направленность его помыслов и активности и, в конечном счете, будущность брака. Брак рушится там, где потребительское отношение одного к другому или друг к другу становится запредельным, где эгоистическое предпочтение собственного блага, в обход совместному, не считается с таким же правом другой стороны.

Семья, можно сказать, держится не на плечах мужчин, как полагают мужчины. И не на плечах женщин, как считают женщины. Она держится на плечах созидателя, зачастую вопреки воле потребителя. А им могут быть как женщина, так и мужчина.

В этой связи уместно сделать первые выводы о прочности супружеских союзов. Счастливыми, как правило, оказываются браки, которые соединили двух созидателей, хотя уровень позитивной активности каждого может быть различным. Относительно благополучным /с перспективой на длительность/ может быть брак, в котором узы заключили созидатель и потребитель, но при условии, что уровень активности первого будет превышать уровень потребительских притязаний второго, совпадая, однако, с ними по направленности. И брак лишен будущего /если он не договорный/, когда его сложили два откровенных потребителя, тянущих одеяло каждый на себя.

Однако человек подвижное, меняющееся существо. И деятельность его далека от автоматизма. Он способен к самокритичности, самоконтролю, к выводам, смене алгоритма поведения, особенно, если его принуждают к этому, и он, соответственно, поддается или маскируется. Тогда следует знать, как действует в человеке заложенная в нем природа.

Когда человек голоден, он готов есть, что придется. Когда насытился, ест с разбором. Из разной пищи выбирает вкусное, из вкусного – деликатесное. Когда человеку холодно, он готов ходить в дерюге. Когда нагота прикрыта, хочется приукраситься. По моде. Затем – лучше многих… Так и с жильем. Сначала – койка в общежитии. Потом – комната, квартира. Далее – палаты, хоромы, дворец с бассейном. Какую бы потребность мы ни взяли, картина будет та же. И никаких ресурсов Земле при таких запросах просто не хватит.

И все же ни одна из приведенных ступеней той или иной потребности не может считаться вне нормы. И это понятно: когда-то нам было достаточно пещеры и места у костра / кстати, именно костры, как отметили Б.Ф. Поршнев и Б.А. Диденко, сделали нас красивее, избавили от волосатости, когда, сидя на корточках и обхватив себя руками, мы поворачивались к огню то одной, то другой стороной, сохранив в недоступности интимные места/. Теперь нам подавай райский остров в океане… Нормы и запросы меняются. Но имеет ли это отношение к счастью?

Увы, как бы ни казалось парадоксальным, но именно потребителю счастье недоступно. Он не способен ни дать, ни получить его. Он может сладко есть и мягко спать, жить в избыточном достатке, но – отнюдь не счастливцем. Вокруг обязательно может найтись, кто побогаче, у кого жена краше, любовниц выбор, дворец повыше, гости элитнее /со знаменитостями или оплаченными артистами/ и т. п. И зависть лишает покоя. Чужое обесценивает свое. Алчность не согласуется с удовлетворением.

Потребление вообще нельзя, видимо, рассматривать в отрыве от созидательных способностей. Вопрос не в том, сколько человек имеет, а в том, за что он имеет, в какой степени заслуженно. Где высокая обеспеченность адекватна созидательным порывам, она не подавляет человека. Но она развращает его, если материальная обеспеченность носит незаслуженный характер, достигнута неправедным путем. И потребности проявляют здесь кромешные глубины падений и извращенности, сопоставимые в обратной проекции с высотами созидательных порывов и достижений человека.

История, однако, начавшаяся с господства потребителей и превращения их в класс эксплуататоров, движется не через ограничение потребностей, а через развитие способностей. Этого же следует придерживаться и в семье.

Когда люди вступают в брак, им вовсе необязательно иметь одинаковые способности и потребности, родственный род занятий и общность интересов, схожие вкусы и единые устремления, близость или различия темпераментов и характеров. Гораздо важнее, чтобы способности одного соответствовали потребностям другого – как по структуре, так и по силе активности. Если такого соответствия нет или оно недостаточно, его можно и нужно вырабатывать.