О кино. Статьи и интервью - [51]

Как бы то ни было, но путь перед Павлом и его новой религией был открыт. Он хорошо осознал перспективы христианства – ведь оно удовлетворяло настоятельную потребность того времени. Поэтому следовало ковать железо, пока оно горячо. Язычники страстно желали новой религии, но в первую очередь такой, которая не слишком осложняла бы существование. Иудейская вера в своей самой суровой форме требовала соблюдения не менее 613 заповедей (которые было сложно соблюдать даже рожденным в иудаизме). Что же сделал Павел? Вместо 613 заповедей он просто-напросто ввел требование верить в Иисуса, что стало большим облегчением. Вместе с 613 заповедями отпало также требование об обрезании и запрет на определенную пищу. Своим христианством Павел хотел облегчить жизнь и тем, кто был целиком и полностью язычником, и тем, кто был лишь наполовину иудеем, и – если посмотреть на все глазами иудея – можно сказать, что это у него прекрасно получилось. Для христианства Павел сохранил только два обычая: крещение и евхаристию.

Те евреи, которые сердцем остались верны религии отцов, чувствовали, конечно же, в глубине души себя обиженными той легкостью, с которой Павел отметал религиозные догматы, имевшие для них первостепенное значение. Разве Иисус не сказал: «Не думай те, что Я пришел отменить Закон или Пророков. Не отменить Я пришел, а исполнить». А что делает Павел? Он отменяет Закон!

Разумеется, поведение Павла вызывает справедливый гнев правоверных евреев, и гнев этот однажды оказывается так силен, что они, собравшись вместе, прогоняют его из города.

Удивительно, однако, что, хотя новая вера Павла все больше и больше отличается от ортодоксального иудаизма, Павел все еще считает себя евреем, каковым он и является – по рождению и по убеждениям. Согласно этим убеждениям проповедуемая им религия на самом деле представляет собой иудейство в новой, упрощенной форме. Сам он честно и пунктуально исполняет церемониальные предписания, но он не хочет требовать от других, чтобы они подчинялись тому, что он и сам считает абсурдной и излишней формальностью.

Было бы интересно проследить за судьбой Павла до самой его мученической кончины, но это не входит в задачи этой статьи. Однако в качестве заключительного штриха мне бы хотелось привести очень точную характеристику, данную этому языческому апостолу еврейским историком Йосефом Клаузнером. «Павел, – говорит Клаузнер, – превратил маленькую иудейскую секту в наполовину иудейскую, наполовину христианскую религию, распространившуюся по всему миру. Именно он является истинным создателем христианства. Можно смело сказать: без Иисуса не было бы Павла. Но можно также и сказать: без Павла не было бы мировой христианской религии с четко разработанной и легко воспринимаемой теологией».

Прежде чем мы оставим Павла, следует обратиться к «Деяниям апостолов» – во всяком случае к той части, где речь идет о Павле. Считается, что эта часть была написана греком-христианином Лукой, автором Евангелия, близким другом Павла. При первом же прочтении обращают на себя внимание враждебные настроения по отношению к евреям. В двадцати местах о евреях говорится с неприязнью. Если верить этому тексту, то евреи, судя по всему, являются источником всех зол. Они преследуют христиан и пытаются навредить им, очерняя их перед римлянами. Многое свидетельствует о том, что Павел вдохновил Луку на эти нападки. Если это соответствует действительности, мы столкнулись здесь с весьма любопытным явлением, а именно с «евреем-антисемитом».

Некоторые критики Библии приводят убедительное объяснение этого факта. Они утверждают, что Павел – интуитивно – понял, как надо развивать великую религиозную идею. Будучи великолепным агитатором, он разрушает конструкцию и отстраивает ее заново. Его окружают толпы язычников. Один за другим возникают христианские приходы. Скоро он окажется в центре большой паутины, и ему надо будет лишь дергать за ниточки.

Однако существовало несколько подводных камней, которые ему следовало обойти. Один – это правоверные иудеи, считающие его мошенником. Второй подводный камень – это римляне, которые ни в чем ему не препятствуют. Павел, о котором говорили, что его «сердце не похоже на его лицо», умеет разговаривать с римлянами так, что они начинают испытывать доверие и к нему, и к тому учению, которое он распространяет. Но Павел, конечно же, умалчивает о том, что Иисус, которому призывают поклоняться язычников, и тот человек, которого несколько лет назад римляне распяли на Голгофе за попытку бунта против римских оккупационных властей, – это одно и то же лицо. Иисуса превращают в никому не известного человека, чьи божественные качества проявляются лишь тогда, когда он на третий день восстает из мертвых. И конечно же, не по инициативе римлян его пригвоздили к кресту, ни в коем случае, – это было сделано по недвусмысленному требованию первосвященников и книжников. Павел закрыл глаза на эту «благую» подмену понятий, по сей день ущемляющую евреев. Фанатиков вроде Павла редко терзают сомнения, когда речь идет о развитии дела, за которое они борются. Да и библейская критика в этом смысле – не исключение.