О кино. Статьи и интервью - [50]

1951

Корни антисемитизма

Откуда взялась ненависть к евреям?

Крайне старательного и ответственного чиновника Рудольфа Хёсса, коменданта Освенцима, вызвали в 1941 году к Генриху Гиммлеру, который сообщил ему, что «der Fürer» принял план об окончательном решении еврейского вопроса и что он, Гиммлер, в свою очередь решил доверить осуществление этого замысла господину Хёссу.

Получив это распоряжение, господин Хёсс вернулся назад в Освенцим. Выполнив кое-какие расчеты, он сделал в фирме «Топф и сыновья» заказ на безотлагательную поставку четырех крематориев с печами и газовыми камерами.

В этих четырех крематориях можно было сжигать по 12 тысяч трупов в день, таким образом ежегодно можно было сжигать 4 380 000 трупов. Тем не менее в период с мая по август 1944 года даже эти четыре крематория были не в состоянии удовлетворить возникшие потребности, так что отдельные эшелоны венгерских евреев приходилось уничтожать на кострах под открытым небом. Именно таким образом в августе 1944 года была достигнута внушительная цифра – 24 тысячи кремаций в день.

В своей автобиографии Хёсс пишет следующее:

Хочу заметить, что сам я никогда не питал ненависти к евреям. Чувство ненависти мне совершенно чуждо.

Когда немного стихают приступы тошноты, хватаешься за голову и задаешь себе вопрос: как же все-таки возник антисемитизм? Каково его происхождение? В чем причина его появления?

Чтобы найти ответы на эти вопросы, нам следует обратиться ко времени, отдаленному от нашего на 1900 лет. Вернуться к Голгофе. И тогда тоже уничтожали евреев. Одним из них был иудей Иисус. И для него было найдено «окончательное решение» – как тогда полагали римляне.

Распятие Христа не было следствием антисемитизма. Этот термин еще не был изобретен. Нет, Иисус принял смерть на кресте как политический бунтовщик. Его сторонники распространяли его учение, и маленькое братство превратилось в секту, получившую название «назаряне». Стоит заметить, что это была не христианская секта, а иудейская секта. Христианство как теологическое понятие тогда еще не существовало. Все члены секты были евреями, соблюдавшими иудейский закон – Тору и исполнявшими все церемониальные предписания.

В этой секте произошло несколько драматических событий, оказавших заметное влияние на ее будущее. Семеро евреев-эллинистов, прибывших в Иерусалим, были приняты в секту. Один из них, Стефан, явился однажды в одну из иерусалимских синагог, где поссорился с фарисеями, поскольку особо чтил распятого Иисуса, принижая первосвященников. Несколько сторонников храмового культа привлекли его к иудейскому суду. Считается, что одним из этих людей был человек по имени Савл (из Тарса), занимавшийся шитьем палаток, и что он также присутствовал при выведении Стефана из города и избиении его камнями.

Савл был молод, так что не исключено, что он впервые присутствовал при казни через побитие камнями, и поскольку он, будучи человеком горячим, вряд ли ограничился ролью пассивного зрителя, не исключено, что это избиение камнями и привело его к кризису покаяния – этот кризис может послужить психологическим объяснением «небесного видения», которое явилось ему на пути в Дамаск. Ему явился Иисус, который вопрошал: «Савл, Савл! что ты гонишь меня?» Савл пал ниц и лишился зрения. Лишь на третий день он снова прозрел. Какой-то человек из секты назарян открыл ему глаза и повелел не препятствовать новой вере, но стоять за нее. После мучительной душевной борьбы Савл решил перейти на сторону назарян.

Очевидно, Савл достаточно рано осознал: чтобы назаряне не остались маленькой иудейской сектой, которая рано или поздно распадется и прекратит свое существование из-за отсутствия притока новых членов, этой группе следует измениться. А откуда можно было ждать притока новых членов, если не из числа язычников, проживающих за пределами Палестины и, в пер вую очередь, на территории обширной Римской империи? Подобную задачу мог решить только еврей-эллинист, говоривший на древнееврейском так же хорошо, как и на греческом, и знакомый с отношением языческих народов к религии и морали, – проповедник и агитатор. Савл знал человека, который соответствовал этим требованиям. Этого человека звали Савл, но теперь ему следовало взять новое имя – Павел. Одновременно он объявил себя апостолом. Его призвали в Антиохию, где у него было много сторонников. Сторонники эти не хотели называться назарянами, предпочитая называться христианами. Вот так впервые и упоминается это слово. Через некоторое время христианская община решила отправить Павла миссионером в близлежащие языческие страны – так и исполнилось заветное желание Павла.

Каковы были первые впечатления Павла от чужой среды? Не был ли он в первую очередь удивлен тем количеством иудеев, которое ему встретилось? Ведь большая часть иудейского народа жила не в Палестине, а за ее пределами. Предположительно в Палестине проживало три миллиона, а за ее пределами – еще три с половиной миллиона, из которых большинство, естественно, жило в Римской империи и ее европейских провинциях, а также в Малой Азии, Египте и Северной Африке. В большинстве городов у этих евреев были свои синагоги. Иудеи, жившие на чужбине, чувствовали прочную связь со своей верой, а через нее также и связь с Иерусалимом и Иерусалимским Храмом, который был религиозным центром для всех евреев – где бы они ни жили. Евреи за пределами Палестины не просто придерживались своей веры: поощряемые иерусалимскими священниками, они вели активную пропаганду этой веры среди язычников и во времена Иисуса, и позже – и небезуспешно. И если так много язычников приняли иудаизм, то объясняется это отчасти тем, что иудаизм был почитаемой религией, а также тем, что среди самих язычников наблюдалось определенное религиозное брожение. Культ древних богов и богинь шел на спад. Никто уже более не относился к ним всерьез. Одновременно с презрением к старым богам у образованных язычников росла неосознанная тяга к новой вере, обеспечивающей будущее. Большую роль в этом, без сомнения, сыграли стоики, чья философия подготовила почву для христианства, поскольку их мысли были близки основополагающим идеям христианского учения. А стоик Посидоний пришел к вере в одного-единственного бога, «который находится в нас, в наших сердцах».