О фантастике и приключениях - [88]

Тогда и началось массовое переселение фантастов в Космос: сначала на Луну, а потом на Марс, в особенности после открытия «каналов» на Марсе.

В последние годы, однако, отмечается исчезновение лунных и марсианских тем. Мне приходилось знакомиться с так называемым «самотеком» (произведениями начинающих авторов) в журнале «Знание — сила». Журнал этот настойчиво и упорно занимается развитием фантастики. Там начали печататься такие интересные авторы, как В. Иванов, В. Савченко, молодой автор А. Днепров и другие. Так вот среди многочисленных присланных в журнал рассказов, не было ни одного, где действие происходило бы на Луне, один — два о полете на Марс, около десятка о полете на Венеру и немало о полетах за пределы солнечной системы. Логика здесь понятная. Луна слишком хорошо изучена, все ученые в один голос утверждают, что жизни там нет.

Авторы все чаще обращаются к чужим солнечным системам, где могут быть неоткрытые и вполне пригодные для жизни планеты.

Таким образом, выход за пределы солнечной системы связан с поиском правдоподобного места действия, где могут обитать разумные существа, с философской темой единства материи, множественности обитаемых миров, с поисками наших братьев по Вселенной — старших и младших.

Ратуя против полетов в космос, защитники «ближней» фантастики невольно боролись против пропаганды материалистического мировоззрения.

Я помню: однажды на собрании, где «ближняя» фантастика торжествовала, вышел на трибуну читатель — офицер-артиллерист — и сказал с недоумением: «Товарищи, я что-то не понимаю. У нас в армии есть артиллерия ближнего боя, есть артиллерия дальнего действия. Мы применяем ту и другую, в зависимости от цели. Они выполняют разные задачи, но обе нужны».

И хотя литераторы слушали, посмеиваясь, прав был читатель, а не теоретики ограничения. Великой советской литературе, так же как и великой Советской Армии, нужны все виды оружия. Есть темы, требующие далекого места действия, есть темы, требующие близкого места действия. О космосе писали и будут писать еще больше и потому, что сейчас, вслед за запуском спутника, начинается эпоха великих космических открытий, и потому, что космос — самое обширное место действия.

Но есть темы, требующие «ближней» фантастики, например, тема романтики будничного труда. На далекой фантастике решать ее не стоит: далекое само по себе романтично. И следует добавить еще, что литературно — «ближняя» фантастика труднее. Дальняя сама по себе увлекательна, на ней легко строить занимательный сюжет. А ближняя требует добавочных усилий, особой выдумки. Тут еще нужно поискать, как удержать внимание читателя.

Итак, простой вывод из долгого спора: нужны все виды оружия, дальнобойность определяется целью, дальность места действия зависит от темы.

Но тут есть сложность, которая вносит немало путаницы. Нельзя написать научно-популярную книгу о растительности и почвах тридесятых государств. Луна же и Марс существуют на самом деле, ученые все больше узнают о них, еще больше догадываются. И, опираясь на мнения ученых, можно написать, как мы представляем себе путешествие на Луну или на Марс.

В «Первых людях на Луне» Уэллса, место действия Луна. Цель — изображение уродливого общества, где специализация доведена до абсурда. У Жюля Верна в романе «Вокруг Луны» и особенно в очерке Циолковского «На Луне» — цель — описание природы Луны, ощущений и впечатлений человека, покинувшего родную планету.

Книги, где фантастика лишь место действия, имеют обычно социально-общественный, иногда сатирический и даже психологический уклон. Книги, где «место действия» становится основной темой, имеют заметный научно-популярный крен.

К сожалению, и критики и сами авторы не всегда замечают эту разницу. Например, Г. Мартынов написал роман «Каллисто», где рассказывается о прилете на Землю существ из системы Сириуса. Это только рамка, и обычно она употребляется для того, чтобы рассказать об обществе и технике будущего. Но автор рассказывает о будущем ничтожно мало. Все вертится вокруг событий, связанных с прилетом, а затем с отлетом каллистян. Все время хочется спросить: «А когда же начнется главное?» Главное так и не начинается. Может быть, оно появится во втором томе?

То же можно сказать о книге Мелентьева «33 марта». Герой — мальчик Вася — замерзает, а потом оттаивает в 2005 году. Это тоже рамка, — прием, позволяющий попасть в будущее. Но и здесь описанию будущего отведено мало места. Все занято приключениями оттаявшего мальчика и оттаявшего вместе с ним мамонта. О будущем рассказано так скромно, что автор вынужден оправдываться. К рамке с замерзанием прибавлена рамка со сном. Оказывается, Вася и не замерзал вовсе, все это ему приснилось. А снилось ему только то, о чем он читал в «Пионерской правде». Автор оправдался, но в результате неплохо написанная книга сведена к пустякам. Вместо рассказа о будущем — рассказ о том, что думает пионер о будущем.

Время действия такая же деталь, как и место действия. Для волшебной сказки время действия чаще всего — далекое прошлое, «давным-давно». Почему сказка всегда смотрела назад? Вероятно, было много причин.