О двух типах художников - [4]

.

Здесь впервые в истории общественной мысли установлено реальное взаимоотношение этих двух категорий. В стихийности, представляющей собой зачаточную форму сознательности, проявляется приоритет "бытия над сознанием, необходимость возникновения адэкватного отражения действительности из движения самой действительности. Но развитие сознательности не автоматично. Путь, ведущий от зачатков сознательности к действительному пониманию вещей, к пониманию цели человеческой жизни, как задачи преобразования мира, невозможно пройти без сознательной работы над теоретическим освоением внешнего мира и самого человека. А для этого необходимо оторваться от представлений, складывающихся под воздействием одних лишь непосредственных восприятий; иначе совокупность общественных сил, их направление, их закономерности, возможность воздействия на них-не сделаются духовным достоянием борца за лучшую жизнь.

Чтобы оценить слова Ленина о том, что революционное сознание вносится в рабочее движение "извне", надо ясно понять обе стороны (взаимоотношения между стихийностью и сознательностью. Подлинный смысл этой, "по выражению самого Ленина, "угловатой формулировки" настолько же прост, как и глубок:

"Классовое политическое сознание может быть принесено рабочему только извне, то есть извне экономической борьбы, извне сферы отношений рабочих к хозяевам. Область, из которой только и можно почерпнуть это знание, есть область отношений всех классов и слоев к государству и правительству, область взаимоотношений между всеми классами"[5].

Только такое осознание выращивает зрелый плод из зерна, заключающегося в стихии; только так "класс в себе" вырастает в "класс для себя".

Трибун пробуждает сознательность масс. Его мысль опережает этап мышления и знания, достигнутый рядовыми участниками движения, и зовет вперед.

Люди же, воспевающие стихийность, бездумность, чистую эмоциональность, стремящиеся навеки закрепить стадию исключительно "непосредственного" реагирования на произвол и гнет, осуждены, как говорит Ленин, итти "в хвосте" движения, запоздало регистрировать совершившиеся факты. Поэтому, — какой бы ни был в их речах и лозунгах восторженный, "революционный", "чисто-пролетарский" тон, — их деятельность всегда останется бесплодной, сухой, регистрационно-бюрократической работой. Это бюрократизм в самом широком и худшем смысле слова: это окостенение, это оковывание развивающейся жизни. Стихийность, предоставленная самой себе, не может привести к цели; если же ее намеренно фиксируют, как "единственный высокий принцип", она преобразуется уже в особое социально-политическое направление, в котором чахнет и вырождается первоначальный непосредственный протест масс. Стихийность как принцип вносит в рабочее движение буржуазное содержание; "экономисты" и группы, им подобные, не аполитичны: они политически реакционны.

2. Бюрократический характер культуры в эпоху капитализма

Но как связаны с описанной нами проблемой — да и связаны ли с ней вообще — судьбы художественной литературы?

Понятно, без долгих пояснений, что как противопоставление народного трибуна идеологическому бюрократу, так и анализ общественного развития, из которого это противопоставление возникло, обладают чрезвычайно широким значением, выходящим далеко за пределы того конкретного повода, по которому Ленин написал "Что делать?". Контраст двух идеологических типов вырастает из капиталистического общественного разделения труда, из классовых боев в буржуазном обществе; неоспоримо, еще со времен "Коммунистического манифеста", что все области идеологии при капитализме подпадают под действие общего закона: превращения любых продуктов труда в товары; следовательно, любая из областей идеологии не может не отразить в себе и общие пороки капитализма как системы. Но значит ли это, что обрисованный Лениным контраст: трибун или бюрократ, — может быть безоговорочно применен к анализу существеннейших вопросов художественной литературы?

Анализируя какое-либо конкретное явление, Ленин всегда ставит основные вопросы социальной культуры в целом. В гениальном умении ухватиться за важнейшее звено у Ленина не было ни релятивизма, ни узкого практицизма, он никогда не ограничивает свой подход к любой конкретной проблеме исключительно специфическими проблемами данного времени или проблемами, специфическими только для данного класса. Ленин никогда не теряет из виду вое общество, его противоречивое единство, его историческое движение.

Но диалектическое единство, уже для Гегеля — и еще больше для Маркса и Ленина — есть единство "единичности и множества". Поэтому, задумываясь над широким смыслом и применением ленинской мысли, заключающейся в противопоставлении — бюрократ или трибун, — мы должны сразу же присмотреться, какие здесь могут быть внутренние различения.

Проблема сознательности качественно различна для пролетариата и для всех других классов капиталистического общества и всех допролетарских революционных классов на протяжении истории. Отношение стихийной формы пролетарского классового сознания к социализму имеет совершенно особый характер и ему нельзя найти аналогов в других классах и в других эпохах. Однако отсюда не следует, чтобы контрасты между стихийностью и сознательностью, между бюрократом и трибуном, не имели — с учетом, всякий раз, конкретных особенностей, — . обще-социального и общеисторического значения.