О чем знает ветер - [117]

Хоть бы ливень утих. Мне срочно, срочно надо домой.

Т. С.

Найдёныш, былиночка или вот —

Силуэт театра теней;

Я спас тебя из студеных вод,

Согрел в постели своей.

Страшившийся пуще прочих зол

Принять судьбу мотылька,

К тебе я тропой подозрений шел,

Кружил и петлял, пока

Прав на тебя мне не предъявил

Коварный стылый Лох-Гилл:

Душе бездомной, дескать, не мил

Недолюбви полупыл.

Урок был – наглядней не преподать,

Затем и молю: забудь,

Родная, глядеть на ртутную гладь,

Таящую долгий путь.

Глава 23 Время – грозный верховный бог

Вы уже перешли черту,

Вы – в пределах, где видит всяк

Идеалов и прочих врак

Ослепительную тщету.

Для невинности с красотой

Время – грозный верховный бог…

Вот, в руке моей коробок,

Далеко еще не пустой,

И готова к выдоху грудь.

Росчерк спичечного пера —

И по новой пойдет игра.

Так велите чиркнуть – и дуть.

У. Б. Йейтс

В ВОСКРЕСЕНЬЕ С УТРА МНЕ было дурно, и я заленилась, не пошла к мессе. Как будто, признав перед мужем свою беременность, я получила право на поблажки для женщин в интересном положении. Тем более Оэн проснулся с першением в горле – вот и еще одна причина оставаться дома, когда Бриджид и О'Тулы собираются в церковь. Небо было хмурое – определенно, с востока надвигался шторм; мы с Оэном залезли на широченную кровать Томаса и перечитали все книжки о путешествиях во времени. «Приключения Оэна Галлахера и Майкла Коллинза» мы оставили напоследок. Оэн страшно гордился, что «назначен» хранителем этого литературного шедевра; страниц касался кончиками пальцев, дышать на них не смел – упаси бог запачкаются.

– Мама, давай сочиним историю про нас троих, – попросил Оэн, перевернув последнюю страницу.

– То есть про тебя, меня и Томаса?

– Да. – Оэн зевнул, как котенок. Полночи он кашлял, не выспался совсем.

Я подоткнула ему одеяло, и он закрыл глазки.

– Ну а куда мы трое отправимся? Чем займемся, Оэн?

– Всё равно. Главное, чтобы мы были все вместе.

Недетское заявление. Когда слышишь такое от шестилетнего мальчика, ком в горле образуется.

– Я тебя люблю, родной мой.

– И я тебя люблю, мамочка, – уже сквозь дремоту отозвался Оэн.

Схватить бы его в охапку, расцеловать каждую веснушку, тысячу раз повторить это слово – «родной», но Оэн как раз уснул. Его дыхание было затруднено после ночного приступа кашля, и я не посмела нарушать целительный сон телячьими нежностями. Я ограничилась тем, что чмокнула Оэна в лобик и потерлась щекой о рыжее темечко.

Затем я тихонько вышла, прикрыв за собой дверь. Бриджид с О'Тулами вернулись и собирались перекусить; за столом требовалось мое присутствие, я же еще разгуливала в капоте, вдобавок непричесанная. После ланча Робби думал отправиться в Слайго, на дебаты с участием Артура Гриффита. Назначенный Томасом на роль моей тени, Робби, вообще-то, должен был находиться в Гарва-Глейб. Томас опасался братьев Галлахер, даром что с декабря, с тех пор как он сделал внушение Бриджид, ни Лиам, ни Бен в окрестностях не мелькали. И все-таки Томас велел Робби оберегать меня, а все обязанности, связанные с отлучками из усадьбы, распределил между остальными О'Тулами. Как ни хотелось Робби в Слайго, он не посмел бы у меня отпроситься – и я это знала преотлично. Не имея желания появляться на людях, я, впрочем, с удовольствием поприсутствовала бы на выступлении Гриффита, более того, я не считала себя вправе лишать этой возможности Робби О'Тула. Простому парню, решила я, полезно будет послушать такого выдающегося человека, как Артур Гриффит.

Через полчаса я забралась в кабину, Робби сел за руль, и фургон, пофыркав для порядку, покатил по аллее. Оэн всё еще спал, шторм, кажется, передумал разражаться, а Бриджид определенно была совсем не против сидеть у камина с вязаньем и в компании граммофона.

Улицы Слайго кишели солдатами. К тому времени как мы добрались до Кей-стрит, я сто раз пожалела, что поехала. В груди было тесно от дурных предчувствий. Прогрохотал грузовик; бойцы, что сидели в кузове, заорали: «Долой предательский договор!» По тому, как исказились лица прохожих, я поняла: если противники Англо-ирландского договора определили себе целью запугивание, цель эта уже вполне достигнута. Вцепившись Робби в локоть, я поспешила пересечь мощеный двор перед зданием ратуши. Со всех сторон сюда шли симпатизирующие Гриффиту, причем каждый людской ручеек петлял, как бы шарахаясь от сомнительных перекрестков, от углов, за которыми могла караулить опасность. По периметру двора дежурило дюжины три добровольцев, но даже присутствие этих парней, официальных защитников порядка, не успокаивало собравшихся. Тревога читалась в каждой паре глаз. На площадь выехал второй грузовик с бойцами Ирландской республиканской армии. Все головы втянулись в плечи и одновременно повернулись в сторону грузовика. В кузове мелькнуло знакомое лицо.

– Робби, – зашептала я, – посмотри – это Лиам, да? Вон там, на грузовике?

Тот, кого я приняла за Лиама Галлахера, находился возле самой кабины и был виден вполоборота; о росте и фигуре судить я не могла, поскольку мужчина сидел на скамье, заслоненный от взглядов плечами своих товарищей.

– Где? – напрягся Робби, завертел одноглазой головой. – Не вижу, миссис Смит. Проворонил! Зачем только нас с вами в Слайго понесло?