— А ты? Все еще одинокий волк?
— У нас браки редки. Женись люди, как ши, по любви, вымерли бы. Где ты ее видел, эту любовь?
Эохайд помолчал, не бросив привычно «в балладах», словно на этот раз сомневался в ответе. Провел рукой по янтарным рунам, окаймлявшим окна и двери.
— Жениться вообще смешно. Но нужно. Особенно людям.
Мидир не торопясь допил вино, полюбовался пузатым бокалом.
— Эохайд, ты когда-нибудь любил?
— Я любил свою мать, — бросил тот, все еще не оборачиваясь.
— Все любят своих матерей. Тогда зачем?
— Клан ее отца. Галатов много, но мы разрознены. Моя власть не так уж и прочна. И вот я узнаю, что дочь моего врага влюблена в меня!
Эохайд развернулся,
— Ох, Миди-и-ир! — глаза его горели. — Что это было за время! Я украл ее из семьи, и мы заключили брак на торговой площади Манчинга.
— Вересковая свадьба? Раз прошел год, брак пора расторгнуть именно сегодня?
— Ты плохо помнишь наши законы. Расторгнуть — или остаться в браке навечно, мой друг. Я дал слово ее родне, но и дал слово Этайн… И теперь не знаю, как выкрутиться. Есть идея.
— Кроме «В атаку!»? — усмехнулся Мидир.
— Один лепрекон[6] из коробочки, — хмыкнул Эохайд, смерив взглядом волчьего короля. — Что до жены… Она любит меня, это оказалось… необычно. Она спорит со мной!
— Возражать мужчине плохо для галатки, — усмехнулся Мидир. — Возражать королю — плохо вдвойне.
— Тебе легко говорить. Тебе в Нижнем не прекословит никто!
Разубеждать Эохайда не хотелось, и Мидир спросил о насущном:
— Зачем королю галатов такая жена?
— Она то нежна беспредельно, то пылает огнем. С ней я испытываю что-то еще… помимо удовольствия тела.
Заминками в речи Эохайд словно пытался скрыть еще более непонятную тревогу.
Браслет вспыхнул яркой лазурью, напомнив об утренней встрече, и Мидир дал себе обещание — прекрасную Этайн он разыщет обязательно. Не сегодня, так завтра, пока полнится весельем неделя Лугнасада. И она скажет ему: «Да!».
— Ты изменился, — вернул браслет Мидир. — Или нет? — напомнил он об ушедшей прелестнице.
— Другие ничего не значат для меня, — отмахнулся Эохайд. — Нам бы этот день продержаться! Родня весь год попрекала ее своеволием. Что я только им не предлагал, когда решил оставить ее себе… Моя травница никак не может быть королевой! Но она есть и будет ей.
Вереск и правда поет. Шелест травы, перезвон ветра, стук сердца… «Я никак не могу быть королевой галатов».
Эохайд шагнул к дверям прежде, чем прозвучало нежное:
— Мое сердце!
Двери распахнулись, и в покои влетела женщина, принеся с собой аромат вереска и… Мидир вдохнул глубже — нет, второй, сладкий пряный запах был не цветочный, не наносной, а ее собственный. Само тепло этой земли, от которого словно согрелись и посветлели камни и дерево, коими были отделаны личные покои Эохайда.
Не забавная травница — королева.
Все те же невероятные хризолитовые глаза, от которых не оторваться.
Нет ни плаща, ни накидки, короткая песочная туника не скрывает крепкие бедра и налитую грудь. Водопад волос искрится заколками, медовый янтарь ластится к высокой шее, щиколотки обвиты золочеными ремешками сандалий.
Мидиру до боли в паху захотелось стянуть их зубами, коснуться хрупкой косточки на точеной щиколотке, обхватить губами пятку, обласкать каждый пальчик, согреть ее кожу своим теплом… Или что-нибудь сломать.
Ломать было нечего.
Сейчас Этайн была другой, но показалась еще более прекрасной. Тяжелые серьги и дорогие браслеты лишь украшали ее, не затеняя: слишком яркой и пламенной была она сама.
— Мое сердце, — шепнула королева галатов.
Эохайд подтянулся и словно враз помолодел.
Не скрывая радости и не стесняясь, Этайн поднялась на носочки, коснулась губами щеки супруга и лишь потом обернулась к гостю. Прижалась к Эохайду спиной, а его ладони скрестила на своей талии жестом столь естественным и милым, что Мидир сжал челюсти. Этайн несомненно любила мужа, а тот лишь снисходил до ее любви.
— Разреши представить тебе моего друга, — негромко произнес Эохайд, обрывая мысли.
Этайн кивнула и ничем не дала понять, что повстречала сегодня гостя мужа. Напоила водой, научила собирать травы и вызвала желание столь сильное, что волчий король проверил еще раз — нет, не колдунья и не друидка…
— Мидир, король Волчьего дома и всего Благого двора, правитель подземного мира, — продолжил Эохайд.
— Только одной его трети, — развел руками Мидир, словно печалясь о недостатке власти. — Неблагие и фоморы — не в моей власти.
Мидир протянул ладонь, и Этайн вложила в нее свою. Впрочем, освободила кисть сразу, как только он, прикоснувшись губами, чуть дольше положенного попытался задержать ее пальцы. Теплые глаза захолодели, ровно на ели подле Черного замка в неурочный час насыпало снега.
— Рада встрече, король Мидир, — самую малость выделила Этайн его имя.
Нет, прислушался волчий король. За ее словами ничего не стояло: королева Эохайда не была опытной интриганкой, но ставила слова выверенно, подобно магам его мира.
— Я много слышала о вас.
— Не все сказанное — правда, — прихватил ладонями плечи жены Эохайд.
Волчий король улыбнулся:
— Он прав. Я еще хуже, чем страшные сказки в мою честь!
— Я знаю многое о волках, — так же спокойно ответила Этайн. — И знаю про вашего родича. Того, что устроил бойню в городе. Это тоже неправда?
