О чем поет вереск - [27]

— А разве можно умереть на время?

— Можно. Опытный маг может вытянуть из мира теней. Только…

Мидир прошелся по комнате.

— Виверны.

— Живые?! — поразилась Этайн.

— Жаль, что не мертвые! — ощерился Мидир. — Давненько не появлялись, а тут — целое гнездо. Того волка порвали первым: разведчики видели только одну тварь! Я выжег большую часть. Механесов разметало, и волки… — взмахнул рукой, и Этайн повернула голову вслед за его движением. — Что?!

— Мне нравится смотреть на тебя, — смущенно произнесла Этайн. — Прости меня. Прошу, расскажи, что случилось сегодня!

— Но их осталось еще много, слишком много.

Этайн вгляделась пристально, но не вставала и не подходила, словно знала, что ему это сейчас не нужно.

— Виверны… На что они похожи?

— На драконов. Только пламенем не пышут и летать не умеют. Перелетают с места на место, словно курицы. Правда, курицы огромные и крайне злобные.

Мидир прошелся несколько раз от окна до двери. Взгляд Этайн, следящий за ним, не раздражал. Успокаивал.

— Несколько волков ранили, а одного порвало почти напополам, — уже спокойнее договорил Мидир. — Я залечил тело, но его душа… Она выскользнула. Я смог вытащить ее из мира теней. Души там — как огоньки. Есть те, кто возвращается, есть те, кого поглощает чернота мира теней. И когда он вернулся, это был уже не Эдд. Черное злобное существо, что уничтожает все живое. Погибло еще двое, прежде чем я второй раз убил моего волка. Смерть каждого ши — огромная, невосполнимая потеря!

— О, Мидир! Мне так жаль! И Грома, и твоих волков. Но… ты ведь не убивал его!

— Убил. Тем, что отправил неподготовленный отряд. Тем, что не прощупал, сколько их там. Тем, что… — Мидир задохнулся.

Подошел к открытому окну, не видя ничего, кроме стража с черными безумными глазами. Клинок, который он вонзил в сердце волка, и свой поцелуй, спасший душу от поглощения тьмой.

Этайн, подойдя неслышно, прижалась к его спине.

Мидир развернул ее к себе, посадил на широкий подоконник…

Сегодня ему было достаточно ее губ. Он не будет торопиться! Хотя ее тело полыхало от желания.

Мидир провел губами по склонившейся шее, понежил место ниже затылка, где легкий, еле заметный пушок, покрывающий кожу его Этайн, собирался в забавную спираль.

Кожа медовая, запах вереска… Волчий король осторожно прикусил шею, ощутил дрожь Этайн, ее жаркий выдох и стон, ее руки на своей спине.

Так он точно никуда не уйдет.

Мидир спустил женщину с окна, поцеловал торопливо — подбородок, щеки… Пробормотал слова прощания.

— Уходишь? — недоверчиво спросила она. Шагнула вперед, схватила за ладонь. — Разве я не жена тебе?

— Ты… — запнулся Мидир. — Этайн, когда-то мы договорились: я не буду неволить тебя и требовать близости. Я останусь, если сама попросишь.

— Я прошу тебя, — прошептали губы Этайн и молили темно-зеленые глаза.

— Этайн, я…

— Я прошу тебя, Мидир! Ты так часто оставлял меня! Я так соскучилась! — улыбнулась, словно знала что-то неведомое ему. — Вот где сейчас Манчинг?

Мидир недоуменно показал вверх.

— А наше, земное небо?

Мидир показал вниз.

— Помнишь, я говорила — буду твоей, когда мир перевернется?

Все мысли о том, что торопиться не стоит, вылетели из головы. Слишком жарко пылал в его крови огонь схватки, слишком сильна была боль потери, слишком ярко горели ее глаза.

Мидир подхватил счастливую Этайн на руки, покружил по спальне… Положил на постель.

— Скажи мне… — шепнула Этайн, обнимая его, — тогда, от гнома — ты принял выкуп не из-за камней?

— Истинная любовь — редкий дар, мой Фрох**, — остановил себя Мидир. — Любовь подчиняется праву, власти, долгу… Но иногда становится над законом. Или самим законом, — огладил высокий подъем стопы, прикоснулся губами. — Хорошо, что твои ножки пошли именно этим путем!

— Я бежала к тебе, мое сердце, — прошептала Этайн, а Мидира передернуло — не ему предназначались эти слова.

— Молчи, Этайн, просто молчи!..

А потом требовал сам, сжимая ее в объятиях:

— Кого ты любишь, Этайн?

— Мое сердце… ты же знаешь…

— Скажи мне!

— Тебя, Мидир!

Она в его руках была самой жизнью. Она брала его и отдавала стократ. Мидир, привыкший ощущать желание и не испытывать никаких иных чувств, сходил с ума от полноты эмоций Этайн. Потом перед глазами полыхнули зеленые звезды, и мир померк на миг.

— Я, видно, многое позабыла, — со стоном выдохнула Этайн, нежась на плече Мидира и возвращая в реальность. Потянулась как кошка, прижалась плотнее всем телом.

Затем коснулась губами его груди и, подперев подбородок ладонью, заулыбалась.

— Что именно ты позабыла, моя желанная?

— У нас всегда было так чудесно?

— С тобой — чудесно всегда, — и вновь потянул ее к себе: разрумянившуюся от его ласк, теплую.

Родную.

— Твои губы горчили… — вымолвила Этайн.

— Они осквернены смертью. Я не должен был целовать тебя сегодня.

— Но поцеловал?

— Не удержался. Ты вылечила меня.

Притянул к себе, шепнул в ушко:

— Я уделял тебе слишком мало времени в Верхнем… Я буду более внимателен в Нижнем. А это… — небрежно махнул рукой, — это было лишь начало. Я был слишком нетерпелив.

— Да что ты! — фыркнула Этайн.

— Тебе так не показалось? — она качнула головой. — Ты попала к волкам, моя радость. Они отличаются от других домов опытностью в двух вещах.