О чём пела золотая кукушка - [16]
С торжествующей улыбкой посматривала на покорившегося злым чарам гордого Хулатая кровавоглазая Юзут-Арыг.
А ее трехногая кобыла, радостно заржав, подскакала к славному Хара-Хулату и, весело размахивая спускавшимся до самых копыт хвостом в девяносто две пряди, подталкивала его своею клыкастой мордой, словно приглашала следовать за собой.
Но верный Хара-Хулат отпихнул от себя трехногую нечисть и с тоской следил за своим хозяином, потерявшим силу и волю.
А Хулатай, которого крепко держала под руку хохочущая великанша, лихо вскочил на своего удалого коня и пустился галопом вслед за трехногой кобылицей, подгоняемой поводом из дохлой змеи.
Быстро ли, медленно ли скакали Хулатай с Юзут-Арыг, но за спиной их оставались разоренные юрты, перебитый скот да толпы калек и сирот. Проклятья несчастных людей неслись им вдогонку, но ничего не слышал и ничего не видел лишившийся разума богатырь.
А когда, откинув облепленный зеленой вонючей тиной полог жилища, крышей которого была та же зловонная топь, Хулатай уселся за стол рядом с лягушками и змеями, то он услышал сладкоречивый шепот кровавоглазой великанши:
— Доволен ли ты, любезный избранник мой? Я старалась угодить тебе, и все здесь твое! Но я приготовила для тебя и еще один бесценный подарок. Я хочу, чтобы ты отведал вкус сердца собственного сына. А тот, кто возжелает крови ближнего, теряет прошлое, лишится будущего и навсегда будет проклят всем человеческим родом. Я только и жду этого!
— Эй, слуги, — обратилась она к змееподобным чудовищам, — заточите поострее ножи, разожгите пожарче очаг, зарежьте поганого мальчишку, который отказался признать меня своей матерью! Сварите и зажарьте его сердце!
А Хулатаю сказала:
— Теперь, мой любимый, мы отпразднуем свою свадьбу на славу. Все ползучие твари будут нашими дорогими гостями.
С громким кваканьем и зловещим шипением ринулись верноподданные слуги выполнять приказ хозяйки — точить острее ножи, раздувать жарче очаг.
Лишь одна невольница Ак-Баш, которая притаилась за стенкой, обвитой зеленой тиной, решила спасти несчастного сына лишившегося разума Хулатая.
Когда темная ночь зажгла тусклые огоньки болот, когда стража, объевшись, крепко захрапела, она выкрала мальчика и стремглав бросилась к железной коновязи, у которой томился стреноженный стальными путами богатырский скакун Хара-Хулат.
Ак-Баш нежно погладила по шее преданного коня и, глядя в его большие, полные печали карие глаза, тихо прошептала:
— Вот и кончились твои муки, удалой Хара-Хулат. Я выпущу тебя на вольный простор степей. Скачи быстрее самого быстрого ветра в родные края! И пусть там узнают о нашей горькой судьбе. Может быть, отыщется могучий алып, который одолеет страшное болотное чудовище и освободит нас. Силы покидают бедных невольников кровожадной Юзут-Арыг, слезы выжгли глаза, в тоске по родным очагам проводим мы дни и ночи. Скачи осторожно, верный Хара-Хулат, не забудь, ты везешь юного богатыря — нашу надежду на скорое спасение!
С этими словами Ак-Баш посадила на спину покорного коня сына Хулатая, и он крепко ухватился за буйную гриву резво перебиравшего ногами ретивого скакуна.
— Мы с тобой не грелись у одного костра, маленький богатырь, но во мне ты нашел верного друга. Я знаю: тебя ждет широкая дорога большого счастья и больших удач, славу ты добудешь в честном бою и принесешь свободу людям, у которых глаза как звезды, а душа как чистый родник. Не забывай на трудных дорогах жизни и меня, твою верную подругу Ак-Баш!
Яростно ударил острыми копытами удалой Хара-Хулат, снова обрел он былую силу и прыть и, словно пущенная из месяцеподобного лука стрела, помчался, касаясь ушами облака и пышным хвостом разгоняя черные тучи.
Долго смотрела вслед удалявшемуся Хара-Хулату лунноликая невольница, а когда стал он как маленькая светящаяся точка, подобная далекой звезде, она подняла свои тонкие руки и взмахнула ими, словно птица, — так велико было ее желание полететь навстречу солнцу, в. теплые родные края. Но не выросли за ее спиной крылья, не поднял ее ввысь ласковый порыв вольного ветра, и она осталась возле железной коновязи, вбитой посредине зловонных болот кровожадной великанши Юзут-Арыг.
Глава пятая
О том, как к Хулатаю вернулся разум и он сразился с болотной нечистью Юзут-Арыг, и о том, как два юных богатыря, сын Хулатая и сын Хан-Миргена, в поисках счастья отправились в дальний поход
Как ветер, что дует с полноводной реки, летит богатырский конь Хара-Хулат. Там, где приостановил он свой бег, — след остался, едва с места тронулся — след исчез. Многие реки перелетел, многие горы перевалил, девять раз вокруг земли обскакал, пока не увидел он шестиглавую белую юрту коварного Хан-Миргена.
Сильно исхудал Хара-Хулат, так исхудал, что во впадинах больших карих глаз ворона смогла бы свить гнездо; так изнемог богатырский конь, что казалось, вот-вот упадет, навеки примяв траву. И все-таки доскакал он до золотой коновязи и, прижавшись к ней мордой, призывно заржал.
Услышав тяжелый стук копыт и жалобное ржание богатырского коня, Алтын-Поос принялась будить мужа.
— Проснись, бездельник! — шептала она, толкая в бок развалившегося на кровати Хан-Миргена. — Ты храпишь, как объевшийся пес. Вставай! Слышишь конский топот и ржание? Кто-то пожаловал к нам в гости.
