О чём пела золотая кукушка - [11]

Нет, Хан-Мирген, — покачав головой, сказала Алып-Хан-Хыс, — ты можешь скрыться от любопытных людских глаз, ты можешь спрятаться в лесной глуши и обмануть доверчивых зверей и присвоить то, что принадлежит другому, но нельзя спрятаться от самого себя! Можно обмануть других, но нельзя обмануть себя! Ты вор, Хан-Мирген! И мой тебе добрый совет: не теряй времени зря, отвези лунноликую обратно, и пусть ее каменный сон нарушит жених Хулатай. Больше мне нечего тебе сказать!

— Нет, Алып-Хан-Хыс, я не поверну вспять копыта своего коня. Если силу своих волшебных чар ты приберегла для другого, ты мне не сестра и не считай меня больше родным по крови. Отныне нет у нас общего очага! Угли погасли — осталась одна зола! Я уезжаю, и ты не сможешь удержать меня!

— Воля твоя, непослушный Хан-Мирген, — печально ответила Алып-Хан-Хыс. — Петляй на своем светло-рыжем коне по дорогам лживой удачи. Но я не отдам тебе тело каменной красавицы. Пусть в своем каменном забытьи дожидается она своего суженого. А ты — ты свободен! Но знай: умный никогда не говорит о своей добродетели, у глупого она на языке! Я не удерживаю тебя, Хан-Мирген! Езжай!

Быстро оседлав богатырского коня и облачившись в боевые доспехи, Хан-Мирген поскакал в сторону черного перевала.

Никто не вышел проводить его, никто не пожелал ему счастья на трудных дорогах.

Скачет быстроногий конь, копытами разгоняя облака, остроконечными ушами касаясь дна неба. Споря с солнечными бучами, сияют золотые доспехи богатыря, лицо его бледнее луны, а глаза ярче ярких звезд. И кажется, что ничто не сможет остановить лихого алыпа.

Далеко за спиной остались родные края: голос подай — не долетит; обернись — не увидишь. Чужая земля лежит под ногами удалого скакуна. И вот наконец за цепью скалистых гор открылись взору Хан-Миргена убегающие к узкой полоске горизонта пустынные белые степи. А совсем близко, в самом центре голого поля, словно растущее прямо из земли, высилось огромное черное тело.

«Так вот куда вывела меня дорога счастья, — подумал оторопевший богатырь. — Обида на единственную сестру подгоняла меня, а теперь страх сковал быстрые ноги моего скакуна. Вперед, мой светло-рыжий, и мы перехитрим судьбу!»

Но едва возгордившийся Хан-Мирген дернул за узду, чтобы пустить вскачь неподвижно застывшего коня, как черное страшилище, оглашая окрестность нечеловеческим громоподобным голосом, зашевелилось, и перед испуганным юношей, затмевая свет солнца и луны, поднялась страшная великанша Юзут-Арыг.

Трехногая черная кобыла, понукаемая поводом из дохлой змеи, нетерпеливо била копытами о землю, поднимая до неба облако пыли. Плеть из живой змеи, крепко зажатая в огромной ладони, извивалась перед лицом обезумевшего от страха Хан-Миргена. А сама всеглотающая и всепожирающая великанша скосила зловещие лягушачьи глаза и, щелкая ощеренными зубами, с любопытством разглядывала перетрусившего незнакомца.

— Здравствуй, внушающая путникам страх, — подобострастно пролепетал Хан-Мирген. — Из какой ты земли? У какой ты реки утоляешь жажду? Кто твой отец и кто твоя мать?

— Здравствуй, долгожданный жених мой! — громким хохотом заливаясь, тихим смехом смеясь, прорычало страшилище. — Наконец-то дороги счастья свели нас! Я знала, что повстречаю тебя, предназначенного мне небом и подземным миром! Ты — бросивший вызов самой судьбе Хан-Мирген! Я — дочь кровавоглазого Юзут-Хана, и имя мое повторяет каждый, кто петляет по лживым дорогам удачи. Я — великая и непобедимая Юзут-Арыг, вышедшая из болотной тины на поиски своего ненаглядного жениха. И первый, кто встретится мне на пути, должен стать моим мужем. Не вздумай перечить мне, Хан-Мирген, тебе не удастся обмануть меня.

Я обещаю тебе покой и счастье, какое может дать только бездонная болотная топь. Я буду кормить тебя змеями и лягушками, и жилище наше будут освещать тускло мерцающие болотные огоньки.

«Надо еще раз попытаться перехитрить судьбу, — подумал охваченный тягостным сомнением Хан-Мирген, — и направить страшилище по ложному следу».

— Я знаю, как зовут твоего настоящего жениха! — вскричал богатырь. — Отпусти меня, и я открою тебе его имя!

— Хитришь, коварный Хан-Мирген! — ответила Юзут-Арыг. — Хочешь обмануть меня и сбежать, показав мне свою спину? Нет, ты первый, кто попался мне на пути, и тебе придется стать моим мужем!

— Послушай меня, любезная Юзут-Арыг. Твой жених — месяцеликий алып Хулатай в поисках тебя, своей любимой невесты, семью семь — сорок девять раз обскакал всю землю. Отпусти меня, и я найду его. Он придет к тебе, и тихое счастье поселится в твоем доме, что соткан из болотной тины и придонного ила. Дай мне всего лишь три года — и блуждающий по свету несчастный Хулатай будет твоим!

— Три года!.. — оглашая округу диким смехом, вскричала Юзут-Арыг. — Ты издеваешься надо мной, наглый Хан-Мирген!

— Ну тогда уступи мне всего лишь двенадцать месяцев, и я приведу твоего Хулатая!

— Нет, я даю тебе только три дня, и ни одного мгновения больше! Как только луна, подгоняемая своим хозяином Чилбигеном, трижды пересечет черное небо и мой желанный жених не окажется рядом со мной, тебе, плут Хан-Мирген, не сносить головы! Моя верная трехногая кобыла настигнет тебя, где бы ты ни был, и силой доставит сюда. Запомни мои слова и живее отправляйся в путь! У волка, какой бы он ни был, пасть всегда красная! Иди!