О чём молчит лёд? О жизни и карьере великого тренера - [34]

Шрифт
Интервал

В один прекрасный день эти игры зашли так далеко, что весь наш судейский корпус на целый год был дисквалифицирован. И надо сказать, такое решение имело под собой основания. Тот период можно назвать настоящим «временем камикадзе» для наших судей. Едет арбитр на соревнования, а В. Н. Писеев ему говорят: «Ставишь этого фигуриста на первое место в любом случае». Судья делает, как ему велено, и, разумеется, получает дисквалификацию. Дома он пишет объяснительную в ИСУ, где пытается объяснить правильность своего решения, а на следующий турнир уже едет новый «камикадзе». Стоит сказать, что такой линии поведения есть некое оправдание — ведь международное сообщество довольно ревностно относилось к подавляющим успехам нашей страны и пыталось их как-то сдержать, в том числе и в судействе.

Но сдержать всепобеждающую волну судейского корпуса стран соцлагеря в тот исторический период было невозможно. Кроме представителей СССР, в бригаде могли быть судьи из Польши, Чехословакии, Румынии, ГДР. С последними у нас часто возникали взаимные интересы, связанные в основном с парным и мужским катанием. Даже несмотря на порой возникающие стыки «сфер влияния», как случилось в соперничестве Яна Хоффмана и Владимира Ковалёва, чаще всего мы с восточными немцами были союзниками.

В некоторых случаях судейство выходило за рамки не только официальных правил, но и негласных договорённостей, являя собой чистый беспредел. Вспоминаю ситуацию с арбитром Борисом Анохиным. Возвратился он с очередного чемпионата, выполнив указания. И, закрыв глаза, поставил, по-моему, Ковалёва на первое место.

ИСУ вручило ему «письмо счастья», гарантирующее двухлетнюю дисквалификацию. В соответствии с правилами пишет объяснительную, сидя в кабинете федерации. Анохин спрашивает Писеева: «Что писать, как объяснить оценки?» — «Смотреть надо было и соображать!» — с лёгкой иронией отвечает шеф.

Вот как комментирует эту ситуацию сам Валентин Писеев:

«По окончании каждого сезона проводился анализ судейства соревнований по фигурному катанию. Но так как от Советского Союза участников на всех турнирах было больше, чем от прочих стран, то и замечаний к нам было больше. Конечно, многим это не нравилось, тем более когда советские фигуристы занимали весь пьедестал. Представители международных федераций ревностно относились к нашим победам и буквально под микроскопом рассматривали все возможные ошибки судей. Не могли мы не замечать и предвзятое отношение со стороны ИСУ. Председателем техкома была тогда итальянка Соня Бьянкетти, которая все наши успехи воспринимала в штыки и искала возможности нас как-то зацепить. Тут надо сделать важную ремарку. На международных соревнованиях любой уважающий себя судья при прочих равных условиях поставит спортсмена из своей страны выше — иначе, спрашивается, зачем он тогда вообще сидит в бригаде, если не будет отстаивать своих? Основная же задача затем — доказать на „разборе полётов“, что ты прав.

История с отстранением советских судей началась в 1977 году. На одном из соревнований я поставил паре Ирина Роднина — Александр Зайцев 6.0, хотя Ирина допустила ошибку на сальхове. И понеслось — Бьянкетти тут же подготовила документ о моей дисквалификации на два года. А в июне того же года состоялся очередной конгресс ИСУ, на котором меня избрали членом техкома. И получилось, что, несмотря на полученное постановление, как нового члена технического комитета дисквалифицировать меня уже не могли.

Когда в ИСУ подсчитали общее количество ошибок советских судей за сезон, то приняли решение дисквалифицировать всю федерацию. Среди отстранённых оказались Кононыхин, Дрей, Анохин, Кубашевская, Богданова, Даниленко, Нестёгина — элита нашего судейского корпуса. Мы, естественно, возмутились, на что ИСУ прислало бумагу, где подробно были расписаны причины и механизм дисквалификации.

В связи со случившимся инцидентом меня вызвал тогдашний председатель Спорткомитета Павлов и спрашивает: „Что это такое?“ Я ему всё подробно рассказал и получил задание написать письмо на имя президента ИСУ в очень жёстких тонах. Я, как мог, постарался его исполнить. Принёс ему, значит, письмо, смотрю — Павлов что-то там черкает во многих местах. Прочитав, что получилось, я ахнул: по сравнению с его правками мой вариант письма был сравним с ласковым убеждением. Например, там были такие строки: „Господин Фавар (в то время — президент ИСУ. — Прим. ред.), вы войдёте в историю мирового фигурного катания. Но не с парадной двери, а с черного хода, как человек, предвзято относящийся к спортсменам. Вы — противник прогресса, занимающийся лишь подсчётами, которые почему-то идут лишь в одну сторону. У меня есть информация, как судят на Западе, но вы её не спешите обнародовать“. В итоге Павлов сам подписал письмо как председатель НОК.

Через какое-то время приходит ответ от Фавара. Он пишет, что как президент ИСУ имеет дело не с советским Олимпийским комитетом и не со Спорткомитетом, а только с национальной федерацией, поэтому мог бы на письмо и не отвечать, но в знак своего уважения к Павлову и к СССР всё же ответит и ещё раз разъяснит причины своего решения.


Рекомендуем почитать
Граф Савва Владиславич-Рагузинский

Граф Савва Лукич Рагузинский незаслуженно забыт нашими современниками. А между тем он был одним из ближайших сподвижников Петра Великого: дипломат, разведчик, экономист, талантливый предприниматель очень много сделал для России и для Санкт-Петербурга в частности.Его настоящее имя – Сава Владиславич. Православный серб, родившийся в 1660 (или 1668) году, он в конце XVII века был вынужден вместе с семьей бежать от турецких янычар в Дубровник (отсюда и его псевдоним – Рагузинский, ибо Дубровник в то время звался Рагузой)


Трагедия Русской церкви. 1917–1953 гг.

Лев Львович Регельсон – фигура в некотором смысле легендарная вот в каком отношении. Его книга «Трагедия Русской церкви», впервые вышедшая в середине 70-х годов XX века, долго оставалась главным источником знаний всех православных в России об их собственной истории в 20–30-е годы. Книга «Трагедия Русской церкви» охватывает период как раз с революции и до конца Второй мировой войны, когда Русская православная церковь была приближена к сталинскому престолу.


Октябрьское вооруженное восстание в Петрограде

Пролетариат России, под руководством большевистской партии, во главе с ее гениальным вождем великим Лениным в октябре 1917 года совершил героический подвиг, освободив от эксплуатации и гнета капитала весь многонациональный народ нашей Родины. Взоры трудящихся устремляются к героической эпопее Октябрьской революции, к славным делам ее участников.Наряду с документами, ценным историческим материалом являются воспоминания старых большевиков. Они раскрывают конкретные, очень важные детали прошлого, наполняют нашу историческую литературу горячим дыханием эпохи, духом живой жизни, способствуют более обстоятельному и глубокому изучению героической борьбы Коммунистической партии за интересы народа.В настоящий сборник вошли воспоминания активных участников Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде.


Николай Александрович Васильев (1880—1940)

Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.


Я твой бессменный арестант

В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.


Литературное Зауралье

В предлагаемой вниманию читателей книге собраны очерки и краткие биографические справки о писателях, связанных своим рождением, жизнью или отдельными произведениями с дореволюционным и советским Зауральем.