О чем кричит редактор - [32]

Здесь важен процесс обращения к слову в принципе.

Не выполняйте ничего из перечисленного по порядку, все наощупь, и повторяю не пишите о своих впечатлениях, ощущениях, о том, что вы делаете в соцсетях. Переживания от таких простых вещей могут быть очень красивыми, волнительными, ими хочется делиться, они могут переполнять. Не выплескивайте! Это всего лишь начало. Просто ждите, когда вас захватит поток. И обратите его в буквы.

_______________________________________________________________________________

Чем отличается обыденное мышление от творческого? Оно сосредоточено на прошлом и будущем, оно не останавливается на процессе ощущения жизни, на углублении в происходящее. А если оно и находится в здесь и сейчас, то полностью эмоционально вовлечено. Творческое же мышление – мышление наблюдателя, жизнь для писателя – материал для лепки, то, что происходит – всего лишь новые фразы и попытки как бы получше выразить эту боль, это счастье, эту невыносимость и тд.

Не можете вы сесть и начать писать, если вы вне измененного состояния, если вы смотрите на мир, как положено смотреть на него остальным людям. Вы избранные. Вы обладаете особыми способностями. Вы иные. Будьте ими. Впадайте в транс и ждите откровений. Да, и конечно, трудитесь над текстом, пустым, идущим от мозга, ради количества букв. Это всего лишь дань слову, но ночью, перед сном или в любой неподходящий момент вас настигнет озарение, и, вероятно, вы вычеркните все написанные от ума листы и взамен будет один лишь абзац. Но он будет таким, понимаете, словно продиктованный свыше. И вы будете знать ему цену. И знать, что процесс запущен. Потому что написанные километры строк от ума нужны лишь затем, чтобы показать кому-то там, что вы трудились, как Сизиф, катали бесполезный камень в гору, и буквенные боги вас услышали и подарили нужные строки. Труд писателя нужен для того, чтобы строки в его книге были продиктованными свыше. Хоть несколько.

Глава 8. «Мне есть что сказать, но меня никто не слышит»

С сегодняшним днем я не в ладах, но меня любит вечность.

С.Д.Кржижановский

Думаю, если вы дошли до этой главы, значит, вы тот писатель, кому есть что сказать миру. И возможно вам больно быть писателем. Потому что вас не слышат, потому что ваши рукописи «в стол». Вам некому сказать, как сильно вам больно и страшно, как холодно вам в мире, где вы никто, когда уже сделали нечто, как пусто вам жить, когда мир отверг вас. Человеческий мир не хочет нового, он сжигает Галилея на костре, он не замечает Вермеера и Баха, он отворачивается от странностей Кафки, он говорит Кржижановскому – ты гений, но не для сегодня. Люди жестоки к гениям, и они же готовы беззаветно поклоняться им.

Давайте поговорим откровенно. Я же понимаю, что вами написана скорее всего не одна книга. Но издатели молчат в ответ на рассылки, оформленные по всем правилам, не отзываются на синопсис, который показывает проработку вашей рукописи, тщательно выверенную книгу, несущую в себе идею, или даже так: вы изданы, но о вашей книге в литературном мире не сказано ни слова, издатель не продвигает ее на премии, книга лежит в магазинах, а читатели и книгоблогеры молчат о ней в соцсетях. Молчание. Вы стараетесь держаться молодцом, занимаетесь самопродвижением, пишете новые книги, работаете с редакторами, выкладываете на литературных сайтах, смотрите реакцию читателей, и впадаете в тихое отчаяние.

Вам нужно читать книги о том, как писать модно, в каком жанре, вам надо следить за конкурсами и писать на запрос издателей, не слушайте самих себя, слушайте запрос и будет вам успех. Вы не ту книгу читаете, эта книга про то, как создать нечто, чему еще не было места в мире. Вы работаете на искусство, вы создаете время, вы создаете завтрашний день, мир может не принять то, чего в нем еще не было, он не знает, как к этому относится. Мир – это не абстракция, это каждый конкретный человек, кто сидит и читает рукописи, идущие потоком в издательство, это человек, который решает, делать ли ставку на того, кто говорит о непривычных вещах, которые читатели могут не принять.

Мне больно за людей, чье творчество остается неуслышанным. Может, кто и отмахнется – ну, займись чем-нибудь другим. Это как сказать – ну не получился у тебя этот ребенок, роди другого. Это как потерять ребенка. Это как положить жизнь на мечту, узнать на каком-то этапе жизни – вся твоя жизнь – ошибка, весь пройденный тобой путь вел к провалу, он вел лишь к смерти и забвению.

И вам отовсюду лезет в уши, в глаза – «ты станешь кем-то, ты можешь, верь в себя, не останавливайся, посмотри сколько отказов было у затасканной по всем литературным пабликам бедной Дж.Роулинг, посмотри, на того или иного писателя, которого не слышали, успокойся, и к тебе придет слава, и надо, надо держаться этим самым молодцом. А внутри замедляется творческий поток, внутрь заползает тишина из всего этого человеческого мира, которому вы несли свою мысль, и которому она оказалась не нужна, мертвеет мысль, и вместо горения, жажды говорить душа замолкает. И писатель становится словно мертвец. Ведь если ты однажды решил стать писателем, если ты решил говорить с целым миром, невозможно вернуться обратно в состояние, когда тебе хватит подруги/друга/жены/мужа для разговора, если ты решил сам слышать мир, чтобы о нем рассказать ему же самому, стать настолько большим, чтобы отразить собой этот мир, быть зеркалом, то как жить потом, в уменьшенном варианте – жалкой копии самого себя, не достигшем мечты?